Богом, и за сотворённое с Глобусом он был отправлен в ад – в вечность огня и боли. И вот, он уже падает в бесконечно глубокую раскаленную расщелину, стоны, крики и искаженные от страданий лица грешников пролетают со всех сторон. Он опускает взгляд вниз – туда, куда его влечет сила тяготения и видит под собой реку расплавленной лавы, в которой уже извиваются в конвульсиях какие-то фигурки… Тогда проснулся не только он, а от его крика проснулась и спавшая рядом Таня…
Прошло несколько дней; но какие долгие это были дни! Владимир посерел лицом от своих мыслей и бесконечных перекуров; на улицу он не выходил, решив пока отсидеться дома. Постепенно, его сознание адаптировалось к новой реальности, реальности в которой любой из дней его нормальной, совсем еще недавно обычной жизни, мог стать последним. Страхи постепенно отпустили его, и им на смену пришла жесткая уверенность в правильности сделанного шага и необходимости дальнейшего возмездия.
Отыскать двух других убийц уже будет не сложно, благо Глобус перед своим уходом в мир иной проявил чудеса правдивости и красноречия, выдав своих подельников с потрохами за обещание сохранить ему жизнь.
Чуть больше, чем через неделю, вслед за Глобусом последовал и второй браток – Цыба. Владимир отыскал его также около подъезда дома и четырьмя выстрелами из глобусовского пистолета отправил к праотцам. Воздать должное Цыбе по полной программе не получилось, поскольку Владимир опасался быть замеченным, но вместе с тем, перед громкими хлопками, поставившими на существовании бандюка жирную точку, он успел сказать ему о причинах мести и увидеть в глазах своей жертвы страх трусливой обреченной скотины. И именно это обстоятельство делало поступок Владимира, как ему самому казалось, не простым убийством, а именно отмщением.
На этот раз переживаний было значительно меньше, Владимир гулял вечерами, наслаждаясь свежим воздухом, с аппетитом ел. Татьяна явно радовалась перемене в настроении любимого, перестала задавать вопрос «Что случилось?» и ему не приходилось отмалчиваться, отводя взгляд.
Но неизменным осталось то, что боль и пустота от потери своего лучшего друга не уменьшилась, а лишь немного притупилась от времени.
Думая об этом, молодой человек стал понимать, что месть не уняла эту боль – и вряд ли что-либо в этом мире на это способно, а стала лишь выходом его личных негативных эмоций – ярости и злости. И, к сожалению, ни его ненависть, ни его любовь, ни месть, ни смерть убийц друзей не могут сделать самого главного – вернуть тех, кто умер слишком рано. Тем, кто остался на этом свете дано право выбора, что делать с врагами и обидчиками, но, думая об ушедших навсегда близких, остается только принять то, что дальше – вся оставшаяся жизнь – будет прожита без них. И ничто этого не изменит… И месть никогда не будет лекарством от душевной боли…
Минуло еще несколько дней, и Володя