возможность его видеть. После совещания Лариса небрежно, как ей казалось, а на самом деле краснея и смущаясь, поинтересовалась у кадровички Оксаны Филимоновой: кто этот парень? Та ответила с театральной многозначительностью, для большего эффекта подняв вверх аккуратно наманикюренный палец:
– О, девочка! Так это же Андрей Ярошенко – зять директора, Эллочкин муж.
То, что он чей-то муж, расстроило Ларису, но не удивило: такой, как он, конечно же, должен был оказаться чьим-нибудь мужем. Даже среди расторопных девушек всегда находятся наиболее расторопные, которые умудряются отхватить себе самое лучшее из всего, что можно отхватить. Вот и на него такая нашлась тоже. Да и расстройство Ларисы было не то чтобы очень уж сильным: куда больше её радовало, что он всё же встретился ей, подарив такое счастье. Даже то, что он муж именно Эллы Нечепорук, со временем добавило Ларисе своеобразного оптимизма: по офису настойчиво гуляли слухи, что живут они ни шатко ни валко, и на «Эллочке» он женился, конечно же, ради денег, а вовсе не из-за большой любви. Иначе почему даже на новогодние корпоративы, где многие бывают со своими вторыми половинками (Аркадий Павлович с прокурорской строгостью пресекал возможный «разврат», во избежание которого и приглашал на корпоратив супругов тех сотрудников, у кого таковые имелись), не соизволили являться дабы продемонстрировать окружающим своё семейной счастье? И Лариса радовалась тому, что они не приходили: во-первых, видеть их вместе было бы слишком тяжело, во-вторых, вероятно, им и в самом деле было нечего демонстрировать. Игнорировали они и другие многолюдные мероприятия.
То предположение, что Андрей мог жениться ради денег, истолковывалось по уши влюблённой Ларисой как его достоинство, а не недостаток: главное ведь, что не по любви! А значит, для любви он ещё открыт, и когда-нибудь ему надоест богатая, но немилая сердцу жена, и тогда… Тогда он обратит взор своих волшебных синих глаз на ту, которая по-настоящему его любит, искренне, глубоко и бескорыстно. Надо только дождаться и поймать этот момент, ведь Андрей вроде бы и сейчас относится к ней с симпатией. Они виделись изредка, пересекались только по работе, но она отмечала с его стороны некоторый интерес к себе или, точнее, в его отношении к ней не было безразличия. Хотя она и не провоцировала его на более явные проявления подобного небезразличия. Но однажды её хрупкая надежда в один миг обрела внезапную прочность.
Случилось это год назад. Она зашла к нему, как всегда, по работе – другие дела их не связывали – и как-то слово за слово они сами собой разговорились: об учёбе, однокурсниках, о вузе, в котором вместе и в одно время учились – правда, на разных факультетах. Андрей улыбался ей – теперь она видела, что только и именно ей, Ларе (он звал её Ларой), а не помощнику Нечепорука. И в его синих глазах теперь действительно был искренний интерес, а потом и вообще какая-то лёгкая, едва заметная грусть, словно сердечный вздох о чём-то недостижимом.