гонорею, одновременно прочистившись от алкоголя – как известно, лечение стыдных болезней и возлияния никак не совместимы, – без особых угрызений совести набирал Иркин номер. Ирка ничего не могла с собой поделать и прощала его. Вот и получалось, хотел он того или нет, осознанно или бессознательно, а надежный тыл на любовном фронте всегда ему был обеспечен.
Следующей осенью произошло сразу несколько важных событий. Сначала Журова, ожидаемо для него и незаслуженно с точки зрения коллег, назначили ответственным секретарем редакции. Вслед за повышением состоялась лаконичная и убедительная беседа со вторым секретарем парторганизации Кировского завода, и Журов, отбросив свои непоколебимые убеждения, стал кандидатом в члены КПСС. Товарищей впечатлило, что помимо главного редактора газеты вторую рекомендацию дал заслуженный рабочий и уважаемый на заводе человек – Евгений Солдатов. Анатолий Александрович был на седьмом небе от счастья, словно и не он ковал карьеру сына. И Витя Смирнов довольно потирал руки, так как был уверен, что серьезные деньги в стране рабочих и крестьян можно зарабатывать только во власти или в тесном контакте с оной, а его закадычный кореш Боб прет туда семимильными шагами.
Неприятным же событием стал внезапный отъезд в Мавританию проверенных временем подельников Идриса и Хусейна. То ли не сложилось с аспирантурой, то ли влиятельная родня неожиданно изменила на них планы. В испытанной временем цепочке образовались сразу две бреши: где безопасно брать валюту и кому физически совершать покупку в «Березке». По-хорошему, от бизнеса следовало отказаться. Но как? На что жить? Пару раз, умирая от страха, провернули схему через польских студентов, знакомцев Журова по университетским дискотекам, но это никуда не годилось. Во-первых, братья по соцлагерю жадничали и требовали за участие сверх разумного, во-вторых, этот самый соцлагерь был написан у них на физиономиях, поэтому вопросы к ним рано или поздно у «кого надо» возникнут, в-третьих, в силу юного возраста пшеки излишне суетились и много болтали. Надо было что-то решать.
Перед самым Новым годом Журову выпала командировка в Москву. Задание было пустяковым, понятно, что редактор хотел сэкономить на гостинице. Бухгалтерию не волновали даты билетов – держи командировочные в зубы и крутись как хочешь, – поэтому Журов тут же прихватил субботу с воскресеньем, а заодно доплатил до СВ. Уж если ехать, то с комфортом! От перспективы поездки в первопрестольную он вдруг почувствовал легкое возбуждение. То, что придется останавливаться у отца, в кои-то веки не воспринималось как препятствие и совсем не бесило.
Люди, перемещающиеся на «Красной стреле» из Москвы в Ленинград и обратно, словно отмечены какой-то печатью принадлежности к особой касте жителей СССР. И одеты они всегда лучше, и суетятся меньше, и многих встречают прямо у вагонов опрятные и расторопные водители «Волг». Разумеется, Журов ни о какой ожидающей его «Волге» не думал и прямиком через Ленинградский вокзал