покинул это место. Очень скоро маленькой исчезающей точкой он слился с горизонтом, как и Аннабель, став частью этой печальной легенды.
С тех самых пор в разных уголках мира люди находили бутылки с посланиями: одни письма были написаны рукой Аннабель, другие – ее отцом. Каждый свой прожитый день разлученные излагали на бумаге и, закупорив пробкой, направляли послания в море в надежде, что у них осталась хотя бы… надежда. И также как этим письмам никогда не достичь адресата, бедной девочке не суждено обнять отца, пока над Выдуманным островом снова не взойдет солнце.
– Ну, или по крайней мере, пока мы не отыщем Выдуманный Остров и не исправим это маленькое недоразумение, – складывая вещи в походную сумку, блеснув заразительной улыбкой, подытожил один из наших героев, голубоглазый светловолосый мальчик лет девяти.
В его хитроватой улыбке зияло неудержимое извержение предприимчивости, бурлящей в большой круглой голове. Любой взглянувший на него тут же заключал: либо он в сию секунду проворачивал очередную свою затею, либо ожидал плодов недавно предпринятой, либо в мыслях выстраивал фундамент очередной из них. Синяя атласная пижама, усеянная маленькими хитро улыбающимися желтыми планетками, исчерпывающе подчеркивая все вышесказанное, идеально сидела на его широких худощавых плечах, словно выходной брючный костюм. Одежда его находилась в резком контрасте с черной спортивного вида вискозной пижамой второго мальчика: на ней во весь рост был изображен хищный динозавр, разинувший огромную зубастую пасть.
– Ты уверен, что нам обязательно брать с собой эту неподъемную книгу? – с трудом удерживая одной рукой «Большую (нет, пожалуй все-таки – Огромную) энциклопедию», с нескрываемым сомнением в голосе произнес мальчик с динозавром на пижаме.
С виду он был того же возраста, хотя на полголовы выше ростом. Резкие, даже слегка заостренные черты лица, но отнюдь не отталкивающие, а скорее удивляющие столь неожиданным соседством воплощения бездонной решительности с добродушными, бесконечной глубины голубыми глазами, выдавали в нем человека, в коем вдумчивость характера его товарища замещались непоколебимой деятельностью, нередко, однако, предшествующей осмыслению оной.
Схожий цвет волос и глаз, отзеркаленные друг у друга привычки, синхронная моторика простых движений, скопированные позы – все наводило на мысль о том, что пестрый клубок их совместного миропознания, смотанный разными волокнами в единую пряжу, прорастал из одного льняного поля.
– Осторожнее, – тут же предостерег товарища круглолицый мальчик, озабоченно протягивая к книге обе руки, – тут ведь вся моя коллекция гербариев! Не открывай! Если уронишь – придется сотню растений вновь складывать по порядку… Разумеется, мы все это возьмем с собой!
– А их-то зачем брать? – удивился его товарищ, но все же, уловив на себе строгий взгляд, с ухмылкой фыркнул и понес