ход, что упустили из виду возникшую на пути опасность размером с Гренландию? Пожалуй, да; и какие бы слова не подбирали в яростных спорах молодые капитаны, было очевидно, что авария стала плодом их совместных усилий, и случилось то, что случилось. Их яхта, наскочившая на ледяную глыбу, словно несущийся сквозь ночную мглу автомобиль, не имея ни малейшего шанса успеть сбавить скорость перед резким поворотом, на полном ходу влетела в ледяную стену и, выпустив из своих недр, развороченных от этого сокрушительного удара, густое облако из пыли и щепок, разломилась надвое. Передняя ее часть так и застряла в снегах айсберга, намертво вмерзнув в тысячелетнюю ледяную породу, задумчиво-грустно сияя своим помутневшим изумрудным «глазом»; корма же, стремительно скрываясь под водой, утягивала на дно основной багаж. Среди второпях схваченных вещей, к глубочайшему сожалению маленьких путешественников, не окажется ни еды, ни снаряжения, способного ее добыть, ни достаточного количества теплой одежды – по сути, ничего однозначно полезного в условиях, в которых их застала эта катастрофа. Все превосходно продуманные и построенные планы стремительно исчезали под непроницаемой пучиной беспокойного моря. Двое юных путешественников, тяжело дыша, словно вслед уходящему поезду, глядели на ускользающий силуэт могучего корпуса «Изумруда». Узкий прямоугольный рюкзак из плотной кожи, потрепанная походная сумка и те немногие предметы, способные уместиться внутри этих далеко не самых просторных вещиц, – пожалуй, это все, что останется в руках юных путешественников после того, как над изуродованной кормой некогда гордого соперника неудержимых морских ветров сомкнутся вспенивающиеся волны. Жалобный стук окна, беспомощно захлебывавшегося от непосильных глодков ледяной воды, с каждой секундой усиливал ритмичность этой истеричной агонии. Оставшиеся на ледяном берегу бывшие капитаны «Изумруда» с грустью наблюдали за последними судорогами навсегда уходящего в небытие чемпиона, поверженного стихией и разгильдяйством.
Первые же минуты, проведенные на айсберге, заставили юных путешественников ощутить себя в таком же неожиданно-плачевном положении, как если бы теплый солнечный пейзаж вокруг беззаботных пляжников, нежащихся на удобных шезлонгах, вдруг собрали бы гармошкой, словно театральную декорацию, и они, нелепые в своих солнцезащитных очках, плавках и масках для подводного ныряния, в тот же миг очутились бы на дальнем севере, в мире вечной мерзлоты. Путешественники уже не вспоминали, как они, изнывая от жары, ловили тень от парусов и прикладывали ладони ко лбу, пряча глаза от жгучих солнечных лучей. Теперь же их сжатые дрожащие кулачки едва согревались их же стремительно остывающим дыханием.
Круглолицый путешественник в глубине души сам корил себя за то, что допустил эти неприятности, но его раскрасневшийся от ярости компаньон поленце за поленцем подбрасывал к пылающим огнем углям все новые обвинения, что не давало его чувству вины выйти из глубокой защиты.
– Ну как?