она, чуть отстраняясь.
– Не знаю! – таким же взволнованным шепотом ответил я.
– Мы в своем уме?!
– Думаю да!
– А я не уверена!
– Не думайте об этом! Ведь нам так хорошо!
– Это маленькое сумасшествие! – взмолилась она. – И его надо прекратить!
Я смотрел на ее розовые горящие ушки, на дрожащие зеленые сережки, на выбившиеся локоны на лбу и не знал что ответить.
– Совсем маленькое! – наконец сказал я. – Просто ваши губы и мои нашли друг друга. И они такие отзывчивые!
– Не говорите так! – шептала она так близко, что ее губы почти касались моих. – Вы вгоняете меня в краску!
– И все равно они ждали меня! – убежденно продолжал настаивать я. – И сейчас ждут!
– Я скоро провалюсь сквозь землю! Я ведь совсем не такая!
– Вы боитесь!
– Еще как! Все во мне восстает!
– Ну тогда еще чуть-чуть?!
– Ни в коем случае!
– А так?!
Я нежно потрогал ее воспаленные губы подушечками пальцев, провел по ним и поцеловал ее в уголки губ. Ресницы ее затрепетали, дыхание участилось и мы вновь слились в горячем и чувственном поцелуе. Голова ее клонилась, я доминировал сверху и буквально растворялся в ней.
Наконец, она усилием воли оттолкнула меня. Отодвинулась в угол и заплакала.
– О чем вы плачете? Маша! – растерялся я, не понимая ее реакции. – Зачем так огорчаетесь?
– Я ничего не могу!! Все во мне восстает! Сопротивляется! – начала она горячо и с вызовом. – Я хочу обратиться к царю нашему, небесному – за спасением! Это все пошло! Пошло!! Да!!! И другого слова я не нахожу. Если вы хоть чуть-чуть уважаете меня, то сейчас должны уйти! Слышите!! Я не могу вас выгнать! Вы сами должны это сделать! Прошу вас! Заклинаю всеми святыми!!!
Я отстранился и посмотрел на нее. Она была так прекрасна в эти мгновения. Во мне боролись противоречивые чувства.
– Маша! Милая Маша! – шепнули мои губы.
– Нет! – горячо прервала она меня. – Я замужем! Я учительница! Вы должны меня понять! Так нельзя! Я себе никогда не прощу! Умоляю вас. Правда! Правда! Это не надо и вам! Давайте расстанемся как есть! Оставим теплые воспоминания!
– Я понял! Я все понял! – со вздохом произнес я.
Она крепко, благодарно сжала мои руки и отпустила. Ее руки дрожали. Она вся дрожала. Я ее так чувствовал, но не знал что делать! Понимал, что это граница. Рубикон. Но она так просила! Даже молила!
И тогда я опустился на колени. Нашел ее ладошки и поцеловал каждый пальчик в отдельности. Потом встал и вышел в коридор. Это далось тяжело! Я, даже закрыв дверь, ушел не сразу. Ждал что она остановит, позовет. Но этого не случилось!
Проводник уже зажег тусклые фонари. Они горели в конце и начале вагона. Желтые пятна света, не столько освещали его – сколько давали направление для движения.
В последний раз, взглянув на заветную дверь, я нашел силы отвернуться и пошел как в тумане. Я не шел, брел, волочил ноги,