тишина.
– Володь, ну что там?! – хотел крикнуть старик, но голос от страха дрогнул, и последние слова он прохрипел.
Прошло несколько долгих минут, но снизу по-прежнему не доносилось ни звука. Тишина словно охватила весь бункер, давила на уши. Слышалось только собственное сердцебиение и хриплое дыхание. Взяв фонарь в левую руку обратным хватом и направив его луч вперёд, Дед положил стволы ружья на локтевой сгиб и осторожно двинулся к лестнице. Выступившая на лбу испарина холодными каплями начала стекать на глаза.
– Вова, не пугай меня, ты как там? – дрожащим голосом попросил Синцов.
В ответ внизу резко, словно задули пламя свечи на торте, потух огонь, потянуло сквозняком. Провал лестничного марша охватила темнота, густая, словно вода. В один миг она заполнила нижний ярус и подступила к краю провала, готовая выплеснуться и затопить всё убежище. Неожиданно закружилась голова, в животе замутило, стены будто стали давить на Синцова со всех сторон, он почувствовал себя таким маленьким – единственным человеком на всей земле. В сердце закралось невероятное отчаяние, слёзы покатились из глаз… Страх сковал старика, тело отказывалось подчиняться ему, застыло как изваяние.
Словно в чёрно-белом кино, из жидкой темноты нижнего яруса длинной тенью медленно и неслышно выросли сухие корявые ветки. Хотя нет, не ветки. Что-то эластичное, но достаточно крепкое. Множество упругих жгутов и жгутиков. Шевелясь, словно копна чёрных волос, они, извиваясь, карабкались вверх, ощупывая ближайшее окружение, ползли по стенам, обматывались вокруг перил. В жёлтом свете керосинки поверхность щупалец блестела, переливаясь красно-бурыми оттенками. В спутанном клубке показались обрывки одежды, испачканные бурой массой, куски плоти.
Старик, заворожённый, уставился на существо и, кажется, даже перестал дышать. Мышцы разом ослабели, ноги потяжелели, пальцы разжались, и фонарь выпал из рук. Металлический корпус звонко ударился о бетон, но диод продолжал светить. От звука удара Синцов вздрогнул и пришёл в себя: ужас, сковавший его, на секунду отступил. Неуклюже переставляя ноги, Григорий попятился и наступил на многострадальный фонарь, который, скрипнув корпусом, провернулся. Старик инстинктивно махнул руками, пытаясь удержать равновесие, и крепче сжал ружьё, отчего непроизвольно надавил на оба спусковых крючка. Стволы дружно плюнули облаком дроби в сторону лестницы. На пути дроби оказалась керосиновая лампа, которая звонко разбилась, расплёскивая вмиг воспламенившееся топливо. Сухие деревянные ящики, на которых она только что стояла, сразу же вспыхнули, будто этого и ждали.
Грохот выстрела и вспыхнувшее пламя окончательно вывели Деда из оцепенения. В ногах снова появилась сила, и страх погнал старика наружу, прочь из убежища, которое перестало быть таковым. Дед наклонился, подобрал фонарь и, не оглядываясь, рванул к выходу. Побег продолжался словно в тумане. Преодолевая поворот за поворотом, Синцов добежал до своего поста, где гермозатвор по-прежнему был закрыт.
«Значит,