и на свете: один погиб в бандитских разборках, другой возил на продажу дешёвые вещи из Турции и Китая, третьи всей семьёй уехали в Данию трудиться на птицефабрике, четвёртые в Германию работать домашней прислугой у бюргеров, ещё кто-то сезонным рабочим в Польшу – все были при деле, и никто не мог позволить себе опекать сироту.
Это небольшое исследование вдруг открыло перед пожилой женщиной всю глубину катастрофы, постигшей некогда великую страну, и она вспомнила горькие скупые рассказы своего отца, как его подростком во время Великой Отечественной войны увезли из оккупации в Третий рейх выполнять грязную работу на подворье богатого, но скупого и жестокого немецкого «байрона». Теперь трудные времена возвращались, и неизвестно ещё, чем всё это закончится.
В итоге бабушке всё же удалось договориться с племянником Николаем, что после её смерти тот станет опекуном девочки, сможет сдавать её квартиру и благодаря несложной махинации иметь с этого свой доход, так что вскоре после похорон Нины Алексеевны Вале пришлось осваиваться в семье своего дяди, который дома бывал редко – вечно на каких-то подработках. Квартиру опекаемой он сдавал, причём по отчётам в службу опеки и попечительства официально проходила совсем небольшая сумма – остальное шло неучтёнными наличными. Николай не сказал об этой своей коммерческой операции жене Элле и дочери Лиле, так что те встретили его подопечную холодно и враждебно, первым же делом с нескрываемым удовольствием поведав ей истинную историю её родителей.
Оказывается, будучи на заработках где-то на Севере, по причине задержки зарплат они никак не могли выехать на большую землю. Не имея средств на дорогой воздушный транспорт и получив положенные выплаты уже после окончания навигации, они вынуждены были ждать следующей. Во время зимовки в день святого Валентина у них родилась дочь, которую и назвали в честь нового в те времена праздника. Следующей весной деньги опять кончились, так что и в эту навигацию уехать тоже не вышло. Потом во время пьяной ссоры папа случайно толкнул маму, она неудачно ударилась головой и умерла, а его посадили. В доказательство и по просьбе покойной Нины Алексеевны они передали Вале несколько писем от её отца Григория Богатова «из мест не столь отдалённых». Девочка чувствовала, что родственники придают этой истории некий особый смысл, но для неё родители, которых она видела только на старых фотоснимках, были чем-то абстрактным и не имеющим к ней отношения.
Постепенно Элла и Лиля всё больше нагружали бедную родственницу домашней работой и всё чаще попрекали куском хлеба. Поначалу девочка безропотно это терпела, но однажды вопреки голосу разума принялась отстаивать свою независимость, и с тех пор уже ничего не могла с собой поделать – проявляла характер всё чаще.
– Будешь выступать, – сказала ей двоюродная сестра. – Поедешь в детдом, там тебя научат родину любить.
– И поеду, – храбро согласилась Валя. – Всё лучше, чем у вас.
– Поглядим, – угрожающе пообещала Лиля, уверенная, что сирота блефует.
Но