приближение панической атаки, Максим распахнул глаза и вышел из машины. Надо поскорее убираться отсюда, иначе мысли окончательно сведут с ума! Он миновал парковку и поднялся по ступенькам к главному входу в здание. Лучше подождать девушку там: шум отвлечёт от собственных хождений по мукам. Обернувшись в последний раз к плотно забитой стоянке, Максим вдруг услышал голос:
– Да ладно! Ты так и простоял тут два часа? – Он посмотрел на поравнявшуюся с ним девушку. – Хотя чего удивляюсь… Долгие беседы не для тебя, значит, компенсировать их приходится сторожевыми навыками. Я права?
Каверин следил за мимикой её лица, за эмоциями и не мог поверить тому, что видел. Общение с себе подобными богатеями однозначно не пошло на пользу: каких-то два часа с ними – и разительные изменения на лицо. Но оно к лучшему, ибо в их случае диалога отныне быть не могло.
– Это моя работа, если что, – нахмурившись, ответил Макс. – Мне за неё платят.
– Ах, ну да! – Пройдя мимо, Виктория стала спускаться вниз. – По своей воле ты бы этого делать не стал. Я забыла, что богачи тебя раздражают.
– Меня раздражают не богачи, – следовал за ней Максим, – а люди, не умеющие вести себя порядочно по отношению к тем, кто ниже их в социальном статусе. Проще говоря, «золотая молодёжь», которой не хватает воспитания.
– Ты на меня сейчас намекаешь? – она резко остановилась.
– На воре и шапка горит, – отвернувшись в сторону, прошептал Каверин.
– Не надо говорить загадками! Я поняла, что ты имел в виду. Не дура. Но заруби себе на носу, – она ткнула указательным пальцем ему в грудь, – то, что ты – любимчик генерала Седых, не даёт тебе права разговаривать со мной таким образом. – Ей пришлось поднять голову, чтобы встретиться с его глазами. Пусть знает, что о нём думают. – Я – не мой отец, и прогибаться под тебя не буду!
– Ничего нового.
– Я и не собиралась удивлять! – лютовала Виктория. – Не тебе судить о моём воспитании, ясно? Я, по крайней мере, в кабаках руками не машу и не строю потом из себя несчастную жертву, ища сострадания и жалости.
Последняя фраза ударила словно хлыст. На лице заходили желваки, а в глазах в первый раз за долгое время полыхнул гнев. Перехватив её руку, Макс спокойно, но достаточно угрожающе произнёс:
– Я никогда никого не просил меня жалеть – это раз, и охранять маленькую дерзкую девчонку после всего, через что я… – он осёкся. Губы сжались в тонкую нить: дьявол! – … после работы с серьёзными людьми, никак не входило в мои планы – это два.
Максим смотрел на неё сверху вниз, пытаясь сдержать бушующий внутри ураган. Даже нарушенное личное пространство не могло помочь прийти в чувство.
– Если бы не здоровье Владимира Ивановича, я бы не стал работать на Вашу семью, а тем более если бы знал, что его дочерью окажется такая неуравновешенная особа, как Вы.
Виктория замерла:
– А что не так со здоровьем моего отца? – часть с «неуравновешенной особой» прошла мимо.
Сообразив, что сболтнул