на пешеходов. Это лучший способ подавить сильнейшее желание повернуть назад, которое одолевает ее на каждом перекрестке. Она не вправе. Не может оставить мать наверху, где та в одиночку сражается с наседающими чужаками. Именно мать объяснила ей, что представляет собой этот мир и как найти в нем свое место, подставляя плечо, когда Фелисите была нужна помощь. В своей простой деревенской жизни Кармин постигала мудрость прачек и пастухов, глубину звезд. Она знала все пустоты и впадины человеческой души, и в ней было что-то от феи.
А фею, даже бескрылую, даже старую и сошедшую с ума, нельзя оставить гнить в заброшенной деревне. Даже если она отказывается уйти оттуда.
Машина выехала из пробок. Сыщица направляется в глушь по той дороге, которую я вам описал. Фелисите уже не любуется пейзажем: она слишком много лазала по этим ущельям, чтобы замечать рыжеватые отблески солнца на вершинах или гулкое эхо, отражающееся от скал. «Пантера» одиноко проезжает тоннель и мчит над пересохшей рекой. На каждом повороте консервные банки подскакивают в багажнике. До въезда в долину Чудес почти два часа пути, и за это время лишь одно место привлекает внимание Фелисите и неизменно вызывает одни и те же воспоминания.
Оно находится на дороге, которая ответвляется в сторону гор вскоре после Рокбийер-Вьё. На обочине. Там на нее всякий раз смотрит призрак темноволосой девочки – юбочка развевается на ветру, руки уперты в бедра. Всякий раз в дрожащем зеркале заднего вида Фелисите замечает силуэт ребенка, который спускается с дороги к старому колодцу, скрытому за дикими оливами.
Маленькое привидение с дерзким взглядом напоминает ей о дне красных волос. Воспоминание разворачивается автоматически, словно память против воли хозяйки запускает короткометражный фильм.
В тот день у ее матери были глаза призрачной девочки.
Фелисите вернулась из школы еще более молчаливая, чем обычно. Если она заговорит, то расскажет правду, потому что не умеет иначе. А ее предупредили, чтобы держала язык за зубами. Именно поэтому она не торопится возвращаться в овчарню. Ждет, когда на кончиках ресниц высохнут слезы, а из голоса уйдет стесненная тяжесть, которая выдает, что она плакала.
Однако спрятать волосы ей не удастся. Если она придет поздно и света будет мало, возможно, мама не заметит разницы. А если та спросит, Фелисите просто ответит, что такими они отросли за день. И всё. В конце концов, это не ложь.
Навстречу по тропинке бежит сестра, вся в саже от кончиков пальцев до лба. Зажав рот руками, она выпучивает глаза. Фелисите качает головой, не сбавляя шага. Сестра встает перед ней:
– Как?
С ее губ слетает большая черная бабочка.
– Нани, я не скажу тебе как. Теперь, пожалуйста, дай мне пройти. И не забывай надевать намордник, если захочешь поговорить. Поняла?
Фелисите знает, что сестра ненавидит сделанный ею намордник, который удерживает бабочек во рту, из-за чего они постепенно разъедают зубы.