мониторах, перещелкнул несколько тумблеров, нажал пару кнопок, задумчиво постучал ногтем по бегущим неровным линиям на основном дисплее. – Телеметрия в норме. Биохимия, сканирование тканей, торсионное поле, нейронная активность… Частота его мозговых импульсов неотделима от энергии, испускаемой артефактом… Артефакт прижился в мозгу человека, более того – за два дня он с ним прочно сросся… и при этом не превратил лобные доли в камень! Невероятно, но факт.
Ассистент сжал кулак и оттопырил большой палец. В такой день профессор не стал одергивать парня и даже повторил его жест.
– Ну что ж… Давай выпускать нашего универсального солдата. Если компьютер меня не обманывает, подопытный сейчас должен в полной мере владеть свойствами вживленного ему артефакта.
Павел, заметно нервничая, посмотрел на своего наставника и, когда тот кивнул, подрагивающими пальцами нажал круглую кнопку на приборе, расположенном на длинной дуге, присоединенной к автоклаву. От волнения пластик кнопки показался ему неимоверно жестким. Павел вдавил ее до упора, хотя столько усилий и не требовалось. Тут же из капсулы началась откачка синей жидкости; за двое суток она отдала свой реагент лежавшему внутри бойцу и теперь больше напоминала по цвету едва голубоватую воду.
Коллеги переместились в соседний изолированный бокс и наблюдали дальнейшее из-за толстого стекла. Когда голубой жидкости внутри капсулы не осталось, крышка плавно поехала вверх, а монстр вдруг дернулся, словно от электрического разряда. Несмотря на разделявшую их стену, пусть и стеклянную, ученые попятились. Рука Речицкого замерла над красным рычажком пульта.
Чудовище резко село, повернуло шишковатую голову в сторону двух людей, в напряжении замерших в соседнем боксе. Затем огромными кистями когтистых трехпалых рук-лап оно ухватилось за края автоклава. Те, не выдержав чудовищного давления, треснули, послышался хруст. Монстр подтянулся и легко для своего далеко не маленького веса перемахнул через стенку капсулы на белые мраморные плиты пола. Раздался приглушенный стук, как будто на землю упало здоровое бревно. А на месте капсулы, в которой только что лежал монстр, остался камень. Жуткие глаза-наросты встретились с глазами профессора.
– Все хорошо, мы свои, – примирительно выставил руку ладонью вперед ученый. В другой он сжимал пульт. – Ты слышишь меня?
– Слыш-шу, – ответил бывший солдат, его голос был шипяще-скрипучим и шел будто изнутри, ороговевшая кожа на лице мешала мимике и четкой речи, поэтому слова давались ему с трудом. Монстр схватился за голову. – Где я? Кто вы?
– Мы свои, – вновь повторил Речицкий, – не бойся. Мы ученые. Ты – наш солдат. Послушай…
– Я не помню, не знаю… – Огромными лапами солдат ощупывал себя. – Кто я?! – неожиданно почти на ультразвуке взвыл бывший спецназовец, и с полуразворота ребром огромной трехпалой кисти разнес автоклав, каменная крошка с грохотом обрушилась на пол, поднялось облако пыли.
Забыв