к стене и перевести дыхание. От прогулки боль усилилась, либо перестало действовать обезболивающее, но Мари уже пожалела, что не отложила поход в магазин на попозже.
– Ромашка и календула хорошо обезболивают, – за прилавком, как обычно, незаметно появилась Тина и качнула длинными серьгами в виде рыбок.
– Да, но помимо них мне нужно кое-что ещё, – Мари оторвалась от стены и подошла к продавщице, – семена клещевины обыкновенной.
Глаза Тины блеснули за очками:
– Они ядовитые.
– Не всегда, – ответила Мари.
Тина улыбнулась так, словно они с ней заговорщики:
– Хорошо, сейчас подготовлю.
– Черт! – Мари хлопнула себя по бедрам в поисках карманов и вспомнила, что она без денег. – Я…
– Потом заплатишь, я запишу в долг, – отмахнулась Тина и исчезла в недрах магазина.
Мари прикрыла глаза и сосредоточилась на своих ощущениях. Боль, усталость, злость, растерянность. Возможно, она пожалеет о том, что собирается сделать, но по-другому нельзя. Джорджи должна заплатить.
– Вот, – Тина вынырнула из подсобки и положила перед Мари аккуратный свёрток из пергаментной бумаги. – Используй с умом, – предостерегла она.
– Спасибо, – Мари прижала кулёк к груди, – на днях занесу деньги.
Тина только улыбнулась, будто это ее вообще не интересовало, и вдруг спросила:
– Мари, а ты слышала словосочетание «Кровь и пламя»?
Мари словно окатило ледяным дождем и перед глазами завертелись воспоминания.
…первый шабаш, мама, которая больше не мама, хохот, кровь и страх… А ещё зловещий шепот змеиных уст: «Берегись «Sang et flamme», ведьма».
Танец ведьм вокруг костра завораживал и пугал одновременно. Полуобнаженные фигуры в прозрачных одеяниях извивались на фоне пламени, как ядовитые змеи, шипящие в клубке. На черном, бездонном небе горела полная луна. Потусторонние песнопения на непонятном Мари языке ласкали слух. Хотелось расслышать каждое слово, понять его смысл, впитать в себя, испить запретную чашу до дна.
Сегодня было полнолуние. Шабаш.
Мари жалась к маминым ногам, когда к ним подошла высокая женщина с блеклыми глазами, которые казались еще бесцветней по сравнению с ее густыми, смоляными волосами.
– Ты уверена, что она готова, Ребекка? – обратилась она к матери Мари. – Как только она пройдет посвящение, охотничьи псы учуют ее запах.
Мама лишь развязала тесемки плаща на шее. Он упал на землю, и она осталась в такой же прозрачной тунике, как и другие ведьмы. Мари увидела очертания груди мамы и смущенно отвернулась. На ней, в отличие от взрослых, было простое белое платье из грубой плотной ткани.
– К этому нельзя подготовиться, Несса, – тихо ответила мама.
Несса, наконец, посмотрела прямо на Мари, и от ее взгляда и зловещей ухмылки скрутило живот:
– Похожа на тебя. Мамина дочка, – удовлетворенно заметила ведьма и тут же сощурилась: – Тогда слушай, Мария Ребекка, слушай внимательно! – и она махнула рукой в сторону извивающихся ведьм.
Мари