как говорится, лежит на поверхности. Во-первых, лень, а во-вторых, дорого стричься. Эта услуга нонче бешенного бабла стоит.
– Если тебе денег жалко, то попросил бы кого-нибудь из друзей, чтобы тебе придали божеский вид бесплатно, – посоветовал Валентин.
– Вот я тебя и попрошу!
– Нет уж, Макс. Специальностью парикмахера я не владею. Я лучше буду спонсором или найму тебе стилиста-визажиста.
– Чтобы меня пед лапал?! – вскричал Веригин. – Ни за что!
– Чего ты их так боишься? – усмехнулся Решетников. – Не все они голубые.
– Все! – убежденно заявил Максим.
– Хорошо! Подберем тебе мастера-женщину.
– Отстань ты от меня со своими мастерицами! Да и с детства не люблю я эти салоны!
– На тебя не угодишь! – развел руками гость. – Обычные парикмахерские ты не любишь, визажистов ненавидишь… Тогда тебя надо стричь на дому. Осталось подобрать кого-нибудь, кто сносно владеет ножницами или машинкой. И у меня есть на примете подходящая кандидатура.
Молодые люди прошли на кухню, где Максим принялся выкладывать на стол дары товарища из пакета изобилия, а Валентин продолжил развивать теорию приведения в порядок внешнего вида однокашника.
– Смею предположить… – разглагольствовал Решетников, – что твои патлы, Макс, после их отсечения и тщательной обработки смогут послужить в качестве целебного средства для снятия боли в поясничной области. Для этого надо будет только приложить пояс с твоими волосами к спине, и ревматизм и люмбаги будут забыты больными напрочь. А кто займется твоей обкорнацией, я уже практически определил. Ты меня слушаешь?
– Слушаю, – кивнул головой Максим, которого больше увлекали яркие этикетки импортных бутылок, нежели слова товарища. – Валяй дальше!
– Так вот! – Валентин потер руки. – Опишу тебе основного претендента, а выражаясь точнее, претендентку на роль твоей придворной кудесницы ножниц и гребешка.
– Валентин, ты, случайно, не в политики метишь? – поинтересовался Веригин. – Говоришь, словно кандидат в президенты перед избирателями.
– Пока на высшую государственную должность я осознанно не стремлюсь. Возрастной ценз сдерживает, – ответил Решетников и поправил узел роскошного галстука.
– Да сними ты пиджак и свой ошейник! – посоветовал Максим. – Жарко ведь.
– Пожалуй, ты прав. – Решетников повесил пиджак на спинку стула, но с галстуком расставаться не стал, только ослабил его и расстегнул верхнюю пуговицу белой сорочки. – Итак! Дорогой мой компонент электората, говоря заскорузлым и раздвоенным змеиным языком политики, я пришел к тебе, чтобы сделать из тебя цивилизованного человека, в котором все должно быть прекрасно! Необходимую для этого прическу тебе будет инсталлировать некая особа с фигурой фотомодели, подпадающей, по моим визуальным расчетам, под стандартную формулу девяносто—шестьдесят—девяносто, с красивым лицом, большими серыми глазами. Кроме того, она, по-моему, красится стойкими качественными химикатами,