на все это, как в музее!
– Хлеб, надеюсь, у тебя есть? А то я не стал покупать.
– Хлеб да соль имеются, – обнадежил хозяин. – На этот счет можешь не волноваться.
– Мне, видимо, придется за тебя, а не за себя поволноваться, – медленно произнес Решетников. – Живешь, я погляжу, явно не на широкую ногу.
– Такова наша тяжелая боярская доля, – пошутил Веригин. – Но я не жалуюсь и плакаться тебе в жилетку не собираюсь.
– Зато женщины, смею предположить, тебя по-прежнему любят, – задумчиво сказал Валентин. – В школе ты у девчонок, помнится, был в большом почете. Они из-за тебя ссорились и даже тузили друг друга. Мне на этом фронте везло меньше.
– Ну а сейчас тебя уж никак не назовешь неудачником. Ты сейчас кто? „Новый русский“? Или „старый советский“?
– Выберем что-нибудь среднее, нейтральное. Пусть я буду неизменным москвичом. Устраивает такая формулировка?
– Мне в принципе все равно.
– Себя-то ты к какой прослойке общества причисляешь? – спросил в свою очередь Решетников.
– К обывательско-прозябающей, – ответил Веригин и тряхнул своей впечатляющей гривой. – Живу непонятно для чего. С тех пор как мать умерла, все вокруг стало каким-то отдаленным, запредельным… У меня такое впечатление, что я смотрю на все происходящее вокруг меня словно из иного мира, будто бы из четвертого измерения.
– У-у, браток, это симптоматично. Это психушкой попахивает.
– Нет, я серьезно, Валь, эта жизнь мне стала скучна. Я потерял к ней интерес.
– Ты, Максим, извини меня, что я не смог быть на похоронах твоей матери: меня в то время не было в городе.
– Да ладно, – махнул рукой Веригин. – С чего начнем? – Он указал пальцем на бутылки.
– А ты говорил, что потерял интерес к жизни! – усмехнулся Решетников. – Раз пить не бросил, значит, не все еще потеряно, Макс! Ты что предпочитаешь? Аперитив, джин, виски?
– Вообще-то водку, – признался Максим. – Не приучен к этой иностранной выпивке.
– Теперь я возьмусь за повышение твоей квалификации! – заверил одноклассника Валентин. – Пора приобщаться к цивилизации. Мы вошли в Совет Европы, а ты до сих пор не знаешь, что тебе больше нравится, – виски или джин.
– Плевал я на Европу с ее бурдой! Вот наша беленькая – это да!
– Прошу простить меня! Я не учел ваших вкусов! И все же осмелюсь предложить вам начать с „Дюбонне“.
– Это что же, кошкины слезки? – спросил Максим, уставившись в этикетку с изображением лежащей кошки.
– Ах, вот ты о чем? – догадался Валентин. – Нет, это не кошкины слезки. Вряд ли сюда, в эту посуду кот плакал. Просто хорошее французское вино. Сейчас сам в этом убедишься. – И Решетников разлил темно-красную жидкость в стаканы. – Ну, Макс, за встречу!
– За встречу, – поддержал тост приятеля Веригин, и старые друзья чокнулись.
– А компотик ничего, – оценил французский напиток Максим. – Я б такой каждый день потреблял перед обедом, для аппетита.
– А