с честью выйдя из экстремальной ситуации. Так что я сейчас опустошу бокал за несостоявшегося утопленника.
– Максим, – укоризненно посмотрела на Веригина Марина, – разве такое можно говорить?
– А на похоронах я бы молчал. – И Макс залпом осушил бокал.
– Черный юмор, – констатировал Решетников, отпил виски, посветлевшие от растаявших кубиков льда. – А вот и Сергей! – Валентин оторвался от изучения белых шортов девушки и обернулся на шум подкатившей к зданию машины. – Сейчас я вам его представлю, и продолжим наш пир во чреве этого кафешантана!. Напоминаю: в пять утра клуб закрывается. – Решетников вытряхнул из рукава твидового пиджака левую кисть и кинул взгляд на часы. – На моих одиннадцать. Думаю, шести часов нам вполне хватит, чтобы отвести душу.
Глава девятая. Стариковские мытарства
– Двадцать два ноль-ноль! – напомнил Задонскому его личный водитель.
– Спасибо, Костя, – поблагодарил, не оборачиваясь, бизнесмен. – Сейчас поедем! Значит, ты больше ничего не знаешь, так? – обратился он к сидящему напротив Грызунову.
– Так, – пошевелил бескровными губами старик и моргнул.
– Или не хочешь говорить правду?
– Все, что я знал, я рассказал.
– Все ли?
– Все без утайки. А если что и недомолвил, так то по причине прохудившейся памяти. Стар я.
Старик не обманывал. Он действительно рассказал Задонскому все, что хранилось в его памяти неповрежденным. Многое, очень многое у него напрочь отшибло. Целые страницы и даже главы его длинной жизни были вырваны прогрессирующим склерозом, победоносному шествию которого активно способствовал алкоголь.
Степаныч мог прекрасно оживить в памяти дни штурма Кенигсберга, мог пофамильно перечислить своих однополчан, восстановить всю хронологию боев в Восточной Пруссии, но события последних лет, месяцев и дней становились для него сплошным, непроницаемым туманом. Мозг отказывался восстанавливать картины того, что еще не перешло в разряд истории.
Фронтовик поведал своим интервьюерам, как он разминировал катакомбы, шахты, немецкие подземные коммуникации, вырытые фашистами, словно кротами, чуть ли не под всем городом, канализационные тоннели и подвалы жилых домов. Рассказал он и про то, как, выполняя свою обычную работу – обезвреживание обозначенного участка от взрывных устройств, наткнулся в подземелье на несколько десятков больших деревянных ящиков, аккуратно составленных друг на друга. Грызунов посчитал это место стандартным хранилищем, где немцы держали оружие, боеприпасы, провизию, обмундирование, шанцевые инструменты и хозяйственный инвентарь. Таких кладовых сапер перевидал немало. Однако этот склад был явно не армейским. Солдат это понял, когда, обследовав миноискателем ближайший ящик и вскрыв его, обнаружил в нем какие-то украшения, завернутые в холщовую ткань и переложенные пенькой и стружками. Иннокентий Степанович не стал углубляться в подземный лабиринт и осматривать смежные залы, решив сделать это позже.
Составив схему осмотренных