и на московское совещание обновленческого духовенства. Главные расходы на агитацию шли по другим сметам. Сюда не включены также основные расходы на кампанию, связанные с массовым применением по всей стране революционного насилия по отношению к верующим и духовенству» (Архивы Кремля. Политбюро и Церковь. 1922–1925 гг.).
2
Весной 1922 года Евгений Александрович прибыл в уютную Москву «с прораставшей сквозь булыжник улиц травой, скамеечками у деревянных домишек с вечно сидевшими на них старушками, хрипом гармошек» и огромными лужами после дождя.
«Старая Москва тогда соседствовала с новой, точно так же, как и старые названия её улиц», – напишет Г.В. Андреевский в книге о её повседневной жизни. По его мнению, «переплелись в названиях московских улиц история, география и религия. Церковь Иоакима и Анны вызвала к жизни название «Якиманка», мирная тишина за Пресней побудила жителей назвать улицу «Тишиной», а за ней и переулки – Тишинскими. Существовали в Москве два Таракановских переулка (Первый в своё время назывался ещё Арбатец) и Таракановская улица. Это там, где теперь станция метро «Сокол», слева от Ленинградского шоссе. А там, где теперь Новый Арбат, находилась Собачья площадка…»
В день приезда Тучкова по всей Москве было густо расклеено последнее произведение художника Дени – плакат в красках, разделённый на две половины: «на левой изображена часть церковного иконостаса и коллекция священных сосудов, обязательно украшенных драгоценными камнями, и среди этого церковного богатства стоит во всём велелепии Патриарх. Митра, облачение, посох и все атрибуты его сана тоже унизаны всевозможными драгоценностями. Всё приблизительно даже похоже на действительность, причём лицо Патриарха не окарикатурено и вышло очень даже похожим, и таким симпатичным и умным (как оно есть), но почему-то на всех пальцах обеих рук подрисованы драгоценные перстни. Что это – малограмотность художника или провокаторство печати? В руках Патриарха – свиток, на котором напечатана та часть его воззвания, где Патриарх говорит, что по канонам церкви сдавать священные сосуды, хотя бы и добровольным пожертвованием, на другое назначение – дело святотатственное и караемое отлучением мирян и лишением сана духовных. На правой половине плаката изображена семья голодных, простирающих костлявые руки к этим драгоценностям.
Кроме того, московские стены испещрены различными воззваниями на эту же тему, которую в коротких словах можно изложить так: «Рабочие, идите и тащите из церквей серебро, золото и камни, а тех, кто мешает этому, забирайте в каталажку». Воззвание самой партии большевиков составлено в таких оскорбительных для веры и отцов духовных выражениях, что я брезгую воспроизводить его содержание. Такой подход к кампании «изъятия церковных ценностей в пользу голодающих» нравственно понижает цену этой – как ни говори – великой народной русской исторической жертвы, и чреват последствиями для… евреев. Про них нехорошо