до Эперне заняла чуть больше часа. Как тут всё близко! Из Москвы за час можно доехать лишь до Подмосковья. А во Франции мы доехали из столицы до виноградного региона.
– За нами приедет машина, – сообщила Эмма при выходе. – Я вчера звонила отцу. Он передал Соланж, что ты сегодня приедешь, а за нами пришлёт водителя.
Я бы с радостью побежал знакомиться со столицей шампанских вин, но моя спутница потянула меня за собой.
По дороге я вертел головой в разные стороны, пытаясь увидеть, рассмотреть и запомнить всё, что мне встречается, как будто мне предстоит на этой территории играть в казаки-разбойники.
– Ты цветы покупать будешь? – между делом спросила Эмма.
– Кому? Тебе? – удивился я.
– Что тут скажешь? – посетовала девушка, заведя глаза к небу. – Внук приехал к бабушке, которую он ни разу не видел! Ты, поди, и подарка никакого не привёз?
В этот момент я остановился и замер. Как же я появлюсь к бабушке без подарка? Но признаваться, что я такой-сякой, мне не хотелось.
– Эмма, радость моя! – начал я оправдываться. – Я подумал, что цветы растут у бабушки в саду. У неё ведь есть сад?
– У неё есть цветы, но любой… бабушке будет приятно получить знак внимания… как ты считаешь, дурья твоя голова?
Эмма в первый раз позволила себе обзывательство. Видимо, на родной земле она чувствовала защиту или ей стало всё равно, что я про неё подумаю.
– Где здесь продают цветы? – я стал искать глазами бабушек с букетами.
У нас таких по городу много. Весной подснежники из леса тащат – никакие запреты им не страшны, потом несут с дач тюльпаны, нарциссы, летом где-то по полям обрывают ромашки и васильки, а уж осенью – снова с дач астры и гладиолусы.
Но местная жительница указала на цветочный киоск. Неожиданный случай! Эперне – местечко чуть больше деревни, а цветы продаются в киоске.
Я выбрал букет из белых и сиреневых цветов неизвестного мне сорта, просто ткнув в него пальцем. Покупая цветы, я судорожно соображал, что я могу подарить бабушке. Не покупать же подарок в Эперне? Надо подарить что-то российское или жутко русское. Эх, если бы я подумал об этом раньше.
Я в один миг подгрёб к своей красноволосой спутнице. Она уже что-то жевала.
– Хочешь? – спросила она, протягивая мне завёрнутый в бумагу бутерброд. – Бабушка прислала.
Я отказался.
Рядом стоял «Пежо» красного цвета, водитель которого высунулся из окна и помахал мне рукой в знак приветствия.
– Бон жур! – сказал я ему и по знаку Эммы уселся на заднее сидение.
Сама она села впереди, рядом с водителем.
– Это – Канадий, это – Жильбер, – представила нас девушка.
Жильбер звучит как удар по печени. Помнится, я слышал, что есть такая болезнь – синдром Жильбера. Ему я естественно ничего не сказал. А он без стеснения начал меня оценивать:
– А он ничего себе – смазливый, наш внук. И одет как парижанин. Ишь какой франт! Ты, небось, уже втюрилась, любвеобильная наша.
– Полегче, чурбан! – оборвала