В конце концов, это она согласилась ему помогать. «После того, как он спас тебе жизнь», – ехидно напомнил внутренний голос.
Двери открылись, и первым, кого она увидела в холле, был Зар. Он стоял у кадки с фикусом и, задумчиво глядя в окно, методично отдирал сочные зеленые листья, бросая их себе под ноги. Высокое и когда-то пышное растение уже облысело почти наполовину.
– Что ты делаешь? – прошептала Света, подбегая к нему и хватая его за запястье. Он смерил ее отстраненным взглядом.
– Не твое дело, – проговорил он, высвобождая руку и отрывая еще один лист.
– Немедленно прекрати это, слышишь? – Света повысила голос, но не добилась ровным счетом ничего.
– Зар, послушай меня! – Света дернула его за рукав рубашки. Дальше все произошло слишком быстро. Она почувствовала сомкнувшиеся на горле пальцы, сильный порыв ветра и удар затылком о стену. Над ее лицом нависло искаженное яростью красивое лицо Зара, а над его головой сомкнулись два огромных черных крыла, отгораживая их от всего мира.
Его пальцы больно впились в шею, и Света почувствовала, что не может сделать вдох.
А я и не ангел
Зар
Прямо сейчас он готов был придушить ее своими руками, наплевав на Испытание. Проклятая сука ходила за ним по пятам, и каждый раз оказывалась ровно там, где он собирался отдохнуть и расслабиться. Ни один ангел так не следил за ним! Тьма клубилась в его душе, не находя выхода и выжигая его изнутри.
Зар вгляделся в искрящиеся грани чистой души. Нет… По-прежнему нет ни одного темного пятна! Здесь ему не за что было зацепиться, чтобы взять ее под контроль! Даже страха не было!
Тогда каким образом она так чувствовала его душу? Любое действие, которое могло принести ему удовольствие, встречало мгновенное противодействие с ее стороны. Он недооценил ее! Первая ступень не прошла даром, и теперь чистая душа читала его, как открытую книгу. Это осознание сводило с ума. Пусть лучше она сдохнет, чем Зар позволит кому-то контролировать его!
Тонкие пальчики чистой души, сжавшие его запястье, немного отрезвили его, и Зар чуть разжал руку, позволяя ей сделать судорожный вдох.
– Не смей указывать мне, что я должен или не должен делать! – прорычал он в ее приоткрытые, жадно хватающие воздух, губы, и тут же задохнулся от невыносимого желания впиться в них своими губами. Завладеть ею, заполнить ее собой, укусить ее и пить ее кровь…
Само желание обладать ею вызвало новый прилив ненависти. Да! Зар вдруг понял, что ненавидит ее! Также сильно ненавидит, как свою мать, которую никогда не знал. Как ублюдка Хейл-Эля, который его воспитывал. Как весь этот гребанный мир, который мог дать ему все! Кроме одного…
– Зар, хороший мой… – прохрипела вдруг чистая душа. – Скажи мне, что я могу сделать, чтобы тебе стало легче? Как я могу помочь тебе?
– Это я-то хороший? – истерично расхохотался Зар, но взгляд от ее глаз отвел, разглядывая наливающиеся на ее тонкой шее синяки от его пальцев. В горле встал колючий ком, а глаза