в мраморные селезневские бани. Попил баварского пивка. Гульнул напропалую с парочкой роскошных блондинок из агентства «Red Star».
И почувствовал – готов.
В день начала шоу к его особняку подъехал микроавтобус.
Из него выпрыгнули, похожие на санитаров, люди в униформе.
Погода стояла февральская. Снежная. Утопая по колено в сугробах, гости подошли к двери.
Широко улыбаясь, Нестор, не тревожа слуг, сам распахнул им.
– Нестор Иванович Кутько? – спросил старичок с фиолетовым чирьем на щеке.
– Он самый!
– Распишитесь.
Женщина на слоновых ногах шагнула к нему, протянула листок гербовой бумаги.
– Что это?
– Согласие на инъекцию.
– Так я же подписывал?
– Нужно повторить… Чтобы избежать недоразумений.
Нестор витиевато подмахнул.
Женщина бережно убрала бумагу в роскошную, с золотым тиснением, папку.
Потом его попросили поудобней сесть в кресло.
Старичок прыснул шприцом в потолок.
Это последнее, что Нестор помнил…
Он обнаружил себя на железнодорожных путях в кедровом, таежном лесу.
Ярко светила полная Луна.
Нешуточный мороз продирал по коже.
Нестор окинул себя взглядом, и обморочная волна ужаса окатила его.
На нем были лишь вельветовые рубашка и брюки. Ноги в бальных лаковых туфлях на тоненькой подошве.
И куда в таком виде идти?
В Москву!
Но где она?
Нестор со стоном взглянул на ясное небо.
Хорошо, что в школе он на совесть зубрил астрономию.
Нестор сориентировался по звездам. Повернулся на сто восемьдесят градусов. Зашагал к Златоглавой.
Через сотню шагов догадался ощупать карманы. Ни документов, ни денег.
Господин Кутько взвыл и побежал почти рысью.
Часа через четыре полностью выдохся.
Подбадривал только по-утреннему заалевший восток.
Днем, чай, полегче!
Дико захотелось пить.
Нестор хватанул пригоршню грязного, с дорожным мазутом, снега. С жадностью съел.
Теперь бы перекусить чего…
Кутько повернулся к лесу, близоруко прищурился.
Ни одной живой твари!
Вспомнил, как летчик Мересьев в подобной ситуации позавтракал ёжиком.
Нестор жадно огляделся по сторонам.
Ежиков не было!
Только в глубине мачтовых кедровых стволов фосфорически блеснула пара глаз.
Кажется, волчья!
Нестор закусил губу и побежал.
Так он шел трое суток.
В кромешном одиночестве.
Лишь шпалы, заиндевелые рельсы, промельк волчьих глаз в лесу, звезды, Солнце, опять постылая Луна…
Нестор полностью износился.
У левой лаковой штиблеты оторвалась подошва.
Брюки и рубашка от частых падений превратились в нищенские лохмотья, которые и рубищем-то назвать стыдно.
Ко всем бедам Нестор капитально