был хорош – белый, южный, двухэтажный, с башней, садом вокруг, а с террасы вид на самое синее в мире море и на самые сонные в мире холмы.
Да и внутри дома было ей интересно. А как иначе – в доме жил волшебник, только этого она пока не знала, а потому ей просто нравились разные вещицы, необходимые его гостям, которые она посчитала экзотическими безделушками. Ей понравилось, что из пустого сейчас, летом, камина всё равно немного пахнет дымом, а из шкафов – чуть-чуть лавандой, что стены покрыты настоящей извёсткой. На террасе понравилось, что перила горячие, но не сильно, а в коридоре – что перед гостиной есть ниша, где можно было бы обвить ему шею руками, даже если бы сама гостиная была полна народу.
Чем больше она находила хорошего в доме, совершенно безмолвно её принявшем, тем больше ей нравился сам Волшебник. Она вдруг поняла, что ей вчера показалось в нем необычным – он был в шортах, но не в майке, как все в такую жару, а в рубашке с длинным рукавом и каким-то немного несовременным воротником. А ещё, что ему это очень шло.
Когда он открыл перед ней дверь кабинета, ахнула от того, в каком количестве и какими старыми, и вероятнее всего, дорогими здесь были книги. От стола, которому явно было лет сто пятьдесят, от всяких штук на этом столе. Однако её он подвёл к стеллажу с разномастными колбами и склянками. Она смотрела с интересом, он же начал рассказывать, как собирал их содержимое, где собирал и куда ему приходилось для этого забираться.
Поначалу её не удивило, что в узкогорлой замысловатой бутылке может храниться воздух позапрошлогоднего марта, но как в похожей на двухстворчатую ракушку шкатулке может содержаться грохот прибоя с южных островов, она уже не поняла. А он вдруг начал горячо говорить про то, для чего ему все это, и тут она перестала совсем понимать его. И ему верить… К чему это все, что это? Его слова стали для нее бессмысленны как воробьи у бордюра.
Волшебник осознал, что что-то не так, когда она смотреть начала словно бы сквозь стеллаж, да и его уже его будто бы слышала, а будто и нет. А потом она уже и смотрела сквозь него. Сквозь него, и сквозь стену дома… Он замолчал.
Её взгляд к нему так и не вернулся, она постояла мгновение, вздохнула, словно проснулась, и просто прошла мимо него сквозь стол, сквозь стену… Он изумлённо подбежал к окну, распахнул, хотел было крикнуть, но промолчал, сквозь ограду сада она пошла вниз, к посёлку, будто и не было за её спиной никакого дома и того, кто сейчас в нём остался у распахнутого окна, и чьи ладони на своей спине ей так нравилось ощущать.
Одиночество тогда надолго загостился в доме. Когда вошел, сразу, с порога, хотя Волшебник в коридор не вышел, сказал так, что разнеслось по всем комнатам:
– Волшебники есть там, где в их волшебство верят. – и без стеснения закурил свою папиросу.
Волшебник его не послушал тогда. На следующее утро отыскал её на пляже среди загорающих. Подошел, но снова