И если раньше она только трогала вещи неизвестного ей члена семьи, то случай с часами стал признаком вопиющего непослушания.
«Непростительный акт вандализма», – сказала ей мама этим вечером вместо «спокойной ночи» и оставила дочь размышлять над поведением. Поля не понимала, о чём речь, но с тоном мамы нельзя было не согласиться. Однако от переживаний глаза слипались, и она позволила себе отложить сложный процесс размышления на завтра. На кухне тихо переговаривались родители.
– Сможешь починить? – без надежды в голосе спросила Оля мужа, протягивая ему часы со стёклышком.
– Опять Полька мародёрничала? – спросил он, разглядывая поломку.
– Опять, – вздохнула Оля. – Ты мне всё обещал замок на дверь поставить.
– Оль, может, пора все-таки разобрать этот мавзолей? – Андрей отложил часики в сторону, осторожно удерживая стекло.
Ольга промолчала.
– Ну или хотя бы не прогонять оттуда Польку? У бабули столько духов осталось, открыток всяких, чемодан с лоскутами и пуговицами, фотоаппарат старый – да чего там только нет! Это же целый клондайк для ребёнка.
Оля не отвечала.
– Малыш, ну в самом деле? Всё это лежит уже несколько лет и только пыль собирает. Да и тебя расстраивает постоянно. Ты как зайдёшь туда, так плачешь. Часы опять же эти! – Андрей кивнул в их сторону. – В них же нет ничего ценного! Может, уже стоит дать этим вещам новую жизнь?
– Полинка их испортит, – выдавила Оля.
– Да и пусть! Ну для чего они тебе, если не для неё? – ответил Андрей. – Бабуля была бы только рада. Ты же сама рассказывала, как она давала их тебе поиграть. Ну почему ты не можешь позволить этого Полине?
– Я подумаю, – только и смогла ответить Оля.
На следующий день шкатулка вместе с золотом и брошью лежала в Олином шкафу, но уже без часов.
– Поля, дружок, подойди ко мне, – позвала Оля дочь.
В комнату, часто шлёпая босыми ногами, вбежала Полька, быстрым движением руки смахнула отросшую челку с бровей и вопросительно устаивалась на Олю.
– Нравятся? – спросила она, поднимая часы на ладони.
Полька жадно блеснула глазами, но ответить что-либо побоялась.
– Они твои.
Девочка недоверчиво глянула на мать, пощупала взглядом её намерение и, сделав вывод, что за ним не кроется никакого подвоха, протянула руку. Часы соскользнули в маленькую ладошку. Полинка зажала их в кулачке и замерла, впитывая кожей их присутствие.
– Ух ты! – шепнула она, разжала ладошку и нырнула ею в кольцо браслета, перехватив часики другой рукой.
– Давай помогу застегнуть, – сказала Оля.
Полина протянула руку с часами, и Оля взялась за замок. Тот оказался туже, чем она его помнила, непослушным и вёртким, как Полинка.
– А помнишь, донюшка, – вдруг небрежно и немного певуче сказала Полина, – как когда-то я на тебе их застёгивала?
Оля оторопела и уставилась на дочь. Из-под пушистых по-детски закрученных