вы сражались, как мужчины. Глупые, но мужчины. Кровь из ваших ран свидетельствует об этом. – Он обратился к трактирщику: – Ты слышал, это мужчины. Вино и сыр для нас троих. И для моих ветеранов тоже.
Хозяин таверны кивнул и отправился за отборным вином и лучшей снедью.
Марий поднял левую руку, не сводя глаз с мальчиков.
К нему подошел один из ветеранов.
– Немедленно приведи лекаря, – приказал он.
Военный прижал кулак к груди.
– Да, славнейший муж, – ответил он и отправился выполнять приказ.
– Раны нужно обработать, – объяснил Марий мальчикам, внимательно осмотрев лицо племянника. – К тому же матушка не должна видеть тебя в таком виде, иначе все легионы Рима не спасут меня от ее гнева. Разъяренная Аврелия хуже скопища диких тевтонов, вооруженных до зубов. Она способна на все.
Это звучало как шутка, но на сей раз Гай Марий даже не улыбнулся.
Как и Цезарь. Обычно его мать вела себя кротко, но при этом, казалось, была сделана из железа.
– Мы не глупцы, – возразил Цезарь, оскорбленный тем, что дядя приписал их отвагу недостатку ума.
– Клянусь Геркулесом! – воскликнул Марий. – Мой племянник унаследовал от своей матери решительность, даже дерзость. Ты хочешь сказать, что я солгал или сказал что-то глупое?
– Нет, но…
Маленький Цезарь не мог вымолвить ни слова, в горле у него пересохло.
Хозяин таверны вернулся, неся кувшин вина и блюдо с ломтиками выдержанного сыра, а также три кубка из terra sigillata, лучшие в его заведении, которые приносили только в торжественных случаях. Он собирался сам прислуживать за трапезой, но бывший консул жестом велел ему удалиться.
Взяв кувшин, Гай Марий наполнил все три кубка.
– Пей, – сказал он племяннику. – Сейчас это именно то, что нужно. Надеюсь, к тебе вернется дар речи.
Цезарь поднес кубок к губам и сделал пару глотков – достаточно, чтобы спиртное обожгло горло, но слишком мало, чтобы снова почувствовать во рту влагу. Лабиен сделал то же самое.
– Итак, – продолжил Гай Марий, наклоняясь над столом, – вас было двое, а противников сколько? Двадцать? Даже больше, но на вас набросилось около двадцати. По-вашему, это разумно? Как думаете, сколько сражений я бы выиграл, если бы вел себя, как вы? – Он выпрямился, приблизил кубок ко рту, одним долгим глотком опустошил его и поставил на деревянную столешницу, по-прежнему глядя на мальчиков. – Никогда не вступайте в бой, если врагов вдесятеро больше. Это знают даже глупцы, с которыми вы сцепились сегодня утром.
– Но они оскорбляли тебя, – стал оправдываться Цезарь.
– Еще бы. Большинство этих ребят – сыновья сенаторов-оптиматов, моих врагов.
– Что мне оставалось делать? – Племянник Мария по-прежнему считал, что надо ввязываться в драку, даже если у неприятеля полнейшее численное преимущество.
Гай Марий снова склонил свой мощный торс над столом, придвинувшись к своим юным собеседникам:
– Следовало отступить и дождаться более подходящего случая. – Он отвел взгляд и подлил