не хочу…
Голос брата неожиданно стих. Эскаэль видела, как шевелятся его губы, как они дрожат от волнения, но больше не слышала слов. Страх стремительно поднимался из глубин сердца, стискивая тонкое горло в стальных тисках.
«Эскаэль», – едва уловимый детский шепот проник в ее голову, оцарапав затылок.
Она отпрянула от брата, уставившись на него остекленевшими глазами.
«Я хочу играть, Эскаэль, – напел голос, – поиграй со мной!»
Тело будто обратилось в камень, застыв вокруг напуганной девочки. Она пыталась кричать, но язык вяз во рту, словно в зыбкой трясине. Она хотела сорвать с себя эту каменную кожу, но руки налились свинцом и повисли бесполезными плетьми. Это тело теперь принадлежало не ей. Оно стало марионеткой во власти чужого Слова.
Пальцы Викара крепко сомкнулись на ее запястье, но Эскаэль не ощутила их прикосновения – лишь краем глаза заметила, как брат порывисто вскинул руку и жалобно уставился в ее лицо.
«Я жду тебя», – захихикал голосок, и ноги Эскаэль против ее воли шагнули к двери.
Викар прижимался к ней, обхватив руками тонкое плечо, и не отпускал, пока Слово тянуло Эскаэль вниз по лестнице, к сердцу дворца, где за массивными резными дверьми, у которых чинно выстроились слуги – опустошенные шинда, – за низким столиком в центре просторной спальни сидела пятилетняя девочка. Ее пышная серебристая юбка растеклась по мягким подушкам, будто лунный свет, утонувший в холодном озере.
– Вы пришли вдвоем! – радостно захлопала девочка, когда близнецы перешагнули порог.
Атрей. Чудо, дарованное вымирающему народу королевской четой. Сияющий огонек во мраке Тао-Кай, который своим светом застилает глаза шинда от правды. Надежда, ради которой они живут. Маленькое отродье, которое боготворят, считая ее рождение даром судьбы, что очистит кровь, оскверненную появлением близнецов.
– Время для чаепития! – объявила Атрей, радостно застучав бледными ладошками по столешнице из зеленого стекла.
Эскаэль безвольно опустилась на подушки напротив сестры. Викар сел рядом. Натянутые путы Слова ослабли, будто провисли нити, удерживающие марионетку, и плененный разум девочки медленно прояснился. Она окинула взглядом круглый столик, заставленный изящной фарфоровой посудой, и рассаженных вокруг него кукол – даже их стеклянные пустые глаза и те смотрели на близнецов с ненавистью.
В дальнем углу комнаты, в кресле возле кровати с пышным балдахином, Эскаэль заметила женщину: королева наблюдала за детьми с неприкрытой, отравляющей ядом улыбкой. Ее тонкие пальцы любовно поглаживали плащ из серой волчьей шкуры, наброшенный на колени.
Тем временем Атрей продолжала свою игру в кукольное чаепитие, которая вовсе и не была игрой, – сестра переросла детские забавы, когда ей исполнилось два года и с ее уст слетело первое Слово, наполненное сокрушительной отцовской Силой, порабощающее умы и тела всех шинда, до которых она могла дотянуться.
– Викар, поухаживаешь за нами? – мило