не в звучании. Там ещё перевод слегка… неприятный.
– Какой?
– Ты знаешь? ― обратилась Алина к хозяину дома.
Костя демонстративно пожал плечами.
– По-латыни «Виперидус» значит «гадюшный». От слова «гадюка». А имя «Милвус» переводится как «коршун». Получается «коршун гадюшный». Не хотела бы, чтобы меня так называли.
– Ты и в латыни разбираешься? ― удивился Володя, как всегда, восхищённо поглядывая на Алю. ― Типа как доктор?
– Знаю некоторые слова. А старик впрямь на коршуна похож. Правда, Мелентьев?
Сверчок спокойно выдержал проницательный взгляд и внешне беззаботно ответил:
– По мне, так больше на старого грифа. Ох, неужели я доживу до таких лет? Тогда буду казаться уже не сверчком, а страшной-престрашной медведкой!
Смешки на время разрядили обстановку.
В столовой собрались впятером. После душа и краткого отдыха хорошее настроение стало возвращаться к набегавшимся за день искателям доктора, и они дружно набросились на еду, подтрунивая друг над другом. Алина утопала в розовом халате Фернандо, а полосатое серо-синее домашнее одеяние жалобно потрескивало на плечах Капитана. Таня от халата отказалась, вырядилась в мужскую рубашку и бриджи хозяина, плотно затянув их на стройной талии. Лоб красавицы был заклеен пластырем; она долго смотрелась в зеркало, прикидывая, как лучше поместить нашлёпку, чтобы поменьше уродовать свой вид.
– Скажи, Костян, ― начал Володя, пережёвывая свинину, тушёную в пряном апельсиновом соусе, ― ты зачем надумал в обмороки падать? Не похоже на тебя, факт! Помнишь, говорил, что для космоса годишься?
– Обморок – результат сильного переутомления, ― счёл должным дать медицинское объяснение Милвус. ― Помноженного на сильный эмоциональный всплеск при встрече. На самом деле Константин абсолютно здоров. Я бы прописал ему небольшой отдых, пару недель, и адаптогены.
– Отчего же «господин Мартинес» так утомился? ― с ревнивыми нотками спросила Таня. ― Местные говорили, что он больше по барам крутится, да ещё с разными красотками.
– Друзья, давайте так договоримся! ― Костя решительно взял инициативу в свои руки, пока разговор не начал принимать неприятный оборот. ― Сначала вы, каждый по очереди, расскажете, что с вами происходило после того, как мы расстались, а потом я объясню вам всё. Кто начнёт?
– Давайте я, ― решилась бывшая островитянка. ― Я же первая из всех «нашлась».
Татьяна повествовала долго, из-за чего сильно отстала в поедании кулинарных шедевров и обильно представленных фруктов. Все немного отяжелели, но никто не клевал носом. Рассказчица то и дело сбивалась на несущественные детали, и её мягко возвращали к основному сюжету. Она закончила моментом, когда впервые после заточения увидела Нинушку.
– Наша гроза детдома жива? ― обрадовался Сверчок и сразу почувствовал, как снова на мгновение стал родным и близким своим славным друзьям.
– Жива, только сердце у неё всё время прихватывает. Даже боязно за неё.
Милвус