нас американцы! – обрадовался подвижный толстяк в кургузом пиджаке и котелке. Живчик крутил в пальцах очень вонючую даже на вид сигару. – Коннор Ơ Фаррелл, к вашим услугам. Смею надеяться, очень известный букмекер. В Каролине, правда, не бывал, зато моё имя хорошо знают в Иллинойсе и Виржинии, и даже за океаном, в Бирмингеме. Мой родной язык – английский, и ничем больше похвастать не могу, кроме языка ставок на конных забегах.
– У меня тоже многое связано с Бирмингемом, – гордо выпятил грудь джентльмен с круглым добродушным и лишённым растительности лицом. – Имею честь быть постоянным поставщиком Бирмингемского ювелирного квартала, знаменитого на всю Европу. Меня зовут Джеральд Уокер. Могу похвастать, что разговариваю на нескольких наречиях африканских племён, но, похоже, здесь придётся обходиться обыкновенным английским.
Представились и остальные. Проигравший дуэль незадачливый фехтовальщик оказался французским графом по имени Луи де Леранж. Мужчина в плаще со сверкающими на руках кольцами крайне удивился, когда выяснилось, что никто из присутствующих не знает знаменитого итальянского барда Серджио Пезотто. Постоянно отирающийся возле Агнетты невысокий солидный мужчина с брюшком и в сверкающем пенсне сразу никому не запомнился, так как фамилия Брунстерхайер грешила неудобоваримостью. А потому этого швейцарского банкира в дальнейшем все стали называть только по имени – Отто. Тот, кто по его же признанию, построил модель пиратской бригантины, нехотя поведал, что он британский инженер Томас Бейкер. Последним назвался голландский художник Стиф ван Вегберг.
Церемония заняла некоторое время, ибо языковые барьеры в общении всё же обнаружились. Английский и французский преобладали, и в итоге стало ясно, что, опираясь друг на друга, можно добиться полного взаимопонимания.
Тогда Шарль Фоше, помалкивающий, пока шло знакомство, обратил внимание на толпу сидящих на полу мужчин.
– Эй, любезные! – крикнул он, одновременно приближаясь к внешнему кругу бородатых призраков, наряженных в богатого вида длинные восточные халаты. – Не думаю, что мне придётся запоминать все ваши собачьи клички, но хотелось бы понять – кто вы такие и какого чёрта тут расселись? По-моему, здесь и без вас тесновато!
Призраки очнулись от сонного оцепенения, что-то невнятно забормотали, переговариваясь между собой. Наконец один из них, с самой длинной бородой, видимо, с привилегией говорить за всех, с достоинством произнёс звучным голосом:
– Мы полагаем, что мы – купцы и лавочники, почтенные граждане, исправно вносящие в казну все налоги и пошлины. Но мы не знаем этого точно, как и имён своих. Мы – безымянные.
– У вас что, память отшибло, придурки? – заорал пират. – Может, мне кого-нибудь шпагой подбодрить? Как так – безымянные? Вы что, не знаете, из каких вы краёв, какой нации?
– Не знаем, – подтвердил представитель, а все остальные согласно кивали головами. – Безымянные мы.
– Этак мы многого не добьёмся, – проворчал Шарль. –