заходили в гости и, кажется искренне радовались тому уюту и радости, царившим у Панечкиных). Ничего скромнее Маше сейчас не требуется, потому и предложение риэлтора ей не интересно. Маша пыталась сообщить это по телефону, но собеседник тоже хорошо знал, чего хочет.
– Я понял, Маш. Надо поговорить серьезно. Сейчас подъеду, – нахально заявил он и в трубку полетели гудки.
Маша чуть не закричала от досады. Вечер летел псу под хвост!
Гладунов
Гладунов явился через несколько секунд, словно звонил из соседнего подъезда. Зачем-то принес красные гвоздики (наверное, потому, что цветов нелепее не бывает) и запах дорогого парфюма.
– Вы быстро подъехали, Игорь Павлович, – сказала Маша, впуская его внутрь.
– Петрович, – машинально поправил гость, сунул цветки и прошел в гостиную.
Мария его не интересовала. Лишь квадратные метры. Игорь Петрович шустро бегал глазами по пространству.
Мария была в восхищении от такого напора и быстро успокоилась. Стало даже интересно, как поведет себя посетитель дальше. Между тем Гладунов начал говорить. Долго, много, как бы между прочим намекнул, что в курсе Машиных поисков работы, что может посодействовать и с кем-то переговорить, вскользь сказал про некие проблемы сына… Мария не перебивала. Она словно наблюдала за врагом из укрытия и точно знала – надо ждать. Правда, чего именно ждать – пока не поняла. Игорь Петрович нервничал. Доводы иссякли, разговор не завязывался, приходилось говорить дальше. Разговор пошел по кругу.
– Здесь, Машенька, не Москва. Даже не Новосибирск. Ну, кому нужно твое образование. На работу теперь за длинные ножки берут, а такие старички, как мы с тобой не котируются. Я предлагаю хорошую доплату за твою элиточку. Переедешь в новую квартиру, благоустроенную, трехкомнатную. Дом панельный, стены ровные – ремонт дешевле обойдется. Помню, какая ты затейница в этих вопросах. Квартира тоже на первом этаже, в том свои плюсы, не страшно, если лифт сломается. Машина твоя на ходу, так какая разница, где жить – в микрорайоне или в центре? Решайся быстрей, у меня другие желающие найдутся. Понимаю, тебе сейчас трудно без денег сына поднимать. Мужа, кстати, Вашего видел на днях в баре с девочкой. Симпатичная, и у них там, похоже, всё серьезно.
Гладунов бил по больному, провоцировал спор, слезы. Мария это чувствовала и не собиралась играть по чужим правилам. Она покачивала в такт обидным словам головой и, время от времени, соглашалась с собеседником. Надо было ждать, когда инициатива сама перейдет к ней, а не хватать ту, словно увядшие гвоздики.
– Ты почему, Маша, молчишь? Разве я не прав, – наконец забеспокоился Гладунов.
– Правы, конечно, Игорь Павлович, только вопрос для меня серьезный.
– Петрович, – поправил тот и снова заговорил о сложностях, подстерегающих одинокую женщину в нелегкое время. Мария терпеливо слушала и замечала первые признаки раздражительности