неделя лета начинается с шествия по улицам: все двенадцать Ветвей отдают дань Матери. Город будет запружен. После этого наступит Час Тишины – тогда и приходите.
Вита подала ему плащ.
– Никто не должен узнать, где вы были. Возвращайтесь дорогой через станцию, мимо складов. Выйдете к реке, а оттуда – по мощёной тропе вдоль берега.
Никон понимающе кивнул. Лабиринт Шипов был виден издалека, так что гость не заблудится.
– До встречи, госпожа Карду.
– Всего доброго, господин Ирий.
Она постояла на пороге, провожая его взглядом, наблюдая, как доктор по камням переходит протоку, минуя Змеиный брод, и солнце светит ему в затылок, рождая золотистый ореол.
Узел третий
– И что будешь делать? – Алтан поскрёб затылок. Он по старому обычаю не стриг волосы, а заплетал тонкие косы от висков и завязывал тесьмой с двумя глиняными бусинами. Степняки во всём любили гармонию и всё делали дважды: один раз для земной души, второй – для небесной.
Вита пожала плечами.
– Пойду к Номину, всё равно собиралась. Пускай тоже посмотрит. Если два эсэма сойдутся…
– Не выхваляй своего доктора, – фыркнул Алтан, – не эсэм он.
– И не мой, – в тон ответила она, – зато с учёной степенью.
– Нашла причину лечь под нож!
– Под иглу. О ножах пока речи не шло. Не стой столбом, берись за край.
Вдвоём они не без труда перевернули тело, лежавшее на куске рогожи, чтобы Вита могла обработать спину. Алтан помогал ей, придерживая по очереди окоченевшие руки и ноги мертвеца, которые уже начали покрываться пятнами. На лице степняка не читалось ни тени осуждения или брезгливости. Он легко и сразу принял дар наследницы Карду, когда они познакомились, – сначала на веру, затем своими глазами увидел, как «огоньки» оживляли то, что умерло. Или никогда не жило.
Прошло пять лет с тех пор, как пустующий дом за протокой превратился в убежище Алтана – тайник, куда прочие мальчишки не совались, опасаясь мёртвого ургэма. Поговаривали, что травник лишился разума: провёл ночь на Костяной тропе – между миром живых и Нам-Дором, – а когда вернулся, напоил ядом единственную любимую дочь. Все посчитали, что в старика вселился чотгур, и сожгли его дом вместе с красавицей Умай, чтобы отпустить невинную душу к небу. Самого ургэма убивать не стали: побоялись, что проклятие перейдёт – прогнали прочь из города, и дело с концом.
– А ты почему не испугался? – спросила Вита, когда Алтан позволил ей не только осмотреть хижину, но и остаться на ночь. Тогда ещё пятнадцатилетний подлеток, ровесник её младшего брата, только ростом пониже и в плечах пошире, он держался с «правобережной госпожой» как равный.
«Маленький нахал», – подумала она, почему-то с теплотой. Остаться в одиночестве тогда казалось хуже смерти.
– Так ведь дурной! – Он широко улыбнулся, показав щель между передними зубами. – Это все говорят, даже Язул-ноён. А у него восемь детей и пятнадцать внуков, он-то знает толк!..
Вита и раньше