себе в сердце.
Услышав мой вскрик, полковник Хьюз повернулся, но даже при виде случившегося этот англичанин остался невозмутимым.
– Плохо! – произнес он. – Очень плохо! У этого человека хватало храбрости и, безусловно, мозгов. И – это весьма разумно с его стороны. Он избавил меня от массы неприятностей.
Полковник сразу же позаботился о моем освобождении, и мы с ним вместе направились к Уайтхоллу под ярким солнцем, которое казалось мне особенно приятным после сумрачных стен Ярда. Он снова извинился передо мной за брошенное вчера на меня подозрение, но я заверил его, что не затаил на него злобу.
– Есть пара вещей, которых я не могу понять, – сказал я. – То письмо, которое я привез из Интерлакена…
– Все довольно просто, – ответил он. – Энрайт, который, кстати, сейчас находится в Тауэре, хотел связаться с Фрейзер-Фриером, так как считал его верным членом группы. Посылать письмо почтой было опасно. С вашей любезной помощью он сообщил капитану, где находится и когда предполагает прибыть в Лондон. Фрейзер-Фриер, не желая посвящать вас в свои планы, отстранил вас, заявив, что у него нет такого кузена… Что, к слову, чистая правда.
– А зачем, – спросил я, – графиня пришла ко мне и потребовала, чтобы я изменил свои показания?
– Ее послал Брей. Он обыскал стол Фрейзер-Фриера и нашел письмо Энрайта. И старался возложить вину на молодого лейтенанта. Этому мешали вы и ваши показания относительно времени преступления. Он хотел запугать вас угрозой…
– Но…
– Я понимаю, вас удивляет, что графиня на следующий день призналась мне во всем. По правде говоря, я ее запугал. Под градом моих вопросов она растерялась и запуталась. В панике она поняла, что я неделями следил за нею и что фон дер Херц не так уж неуязвим, как ему кажется. В нужный момент я предложил ей встретиться с инспектором Бреем. Тогда ей и пришла в голову мысль дать в его присутствии ложные показания, а находясь там, предупредить его об опасности и скрыться из страны вместе с ним.
Некоторое время мы шли молча. Вокруг нас экстренные выпуски газет рекламировали свои мрачные предсказания относительно ожидающих нас ужасов. Лицо у полковника тоже было печальным.
– И как долго фон дер Херц занимал свою должность в Скотланд-Ярде? – поинтересовался я.
– Почти пять лет, – ответил Хьюз.
– Это кажется невероятным.
– Так оно и есть, – ответил Хьюз. – Но это лишь первая из тех невероятных вещей, которые откроются с началом этой войны. Через пару месяцев мы уже забудем об этом перед лицом новых, гораздо более поразительных разоблачений… – он вздохнул. – Эти люди, которые нас окружают, даже представить себе не могут, какие ужасные испытания ждут нас впереди. Плохо организованные, неподготовленные… Меня дрожь пробирает при мысли, какие жертвы нам придется принести, причем, в основном, напрасные. И все-таки я надеюсь, что когда-нибудь,