живешь, Нинка. Полон двор всего. Хозяйсво, как у фермера. Да и помощь у тебя есть, не то, что у меня… Вон какой огород… Все растет. Коля хозяи у тебя, не то, что мой Иван… Счастливая ты! За тебя, сестра, – с горечью выпалила Тоня и медленно потянула налитое.
Нина сидела и медлила, обдумывая каждое слово сестры. Тоня с аппетитом ела молодую картошку с селедкой, луком и зеленым салатом.
– Счастливая говоришь? – вдумчиво проговорила Нина, а затем выпила.
– Ешь, ешь, сынок, – обняла и погладила по голове Сережу Тоня. Мальчик преданно терся о бок родственницы.
– А как же Юлька моя? – крикнула Нина. Не то от жалости, не то от крепкого самогона лицо ее вытянулось, покраснело и заблестели слезы.
– А что Юлька? Дома скоро будет твоя Юлька… Была я у гадалки. Сказала, что жива она и сейчас в казенном доме… Скоро заберешь ты ее, – Тоня говорила это, украдкой посматривая на сестру, словно боялась ее непредсказуемой реакции.
– Что ты сказала?
Тоня перевела взгляд на Нинуу и четко проговаривала :
– Ничего не получилось… Она будет здесь! С тобой!
– Что-о-о не получилось? – бледнея, несдержанно переспросила Нина.
– Еще не время знать… Я еще у гадалки буду. Если хочешь – поехали вместе.
– Что ты несешь? Какая гадалка? Ты когда-нибудь можешь ответить нормально? – Нина швырнула вилку и вышла на улицу.
Сережа вытерся рукавом и броился следом.
Глава 45
До глубокой ночи сестры сидели на крыльце допивая самогонку, закусывая салом, луком и хлебом. Рядом, на старом иссохшем, местами лысом, кожухе спал Сережа. Изредка сбрасывая с себя покрывало он дергался, словно все еще бегал и прыгал. Нина его поглаживала и укрывала.
Вспоминая детство, Нина и Тоня то плакали, то смеялись, а то начинали ругаться, доказывая каждый свое. Никто из них не хотел уступать. Для них это было нормой, и никто не обижался.
– Ты помнишь, как мама нас отправила занести обед брату? Он тогда на стройке работал.
Объект охраняли люди в черной одежде. На лошадях, – сказала Нина, и Тоня тут же издевательски хихикнула:
– Это когда мы решили пробраться на стройку?
– Да. Те мужики нас вытолкали первый раз, а второй… – Нина потрогала голову.
– А потом догнали и нагайкой бить стали… – продолжила сестра.
– Меня били, а тебя же нет! – выкрикнула и пнула сестру Нина.
– Мне же четыре года было, а тебе десять. Да ты же с ними ругаться стала, а я плакать. Наверное, поэтому? – затараторила Тоня на Нинин толчек.
– У меня шрам остался… Вот смотри, – она прильнула головой к Тоне, но она отвернулась:
– Отстань!
– Вот так всю жизнь… Мне приходилось и за себя и за тебя нагайкой получать. Мама всегда говорила: “ты же старшая – ты и виновата” , – Нина скорчила гримасу, передразнивая мать.
– Да ладно… Нету мамы… Молодой она ушла…– оборвала Тоня сестру и обе потухли, окунувшись в свои мысли.
Молчание длилось не долго. Нина