назад, впервые оказавшись на этом берегу. Мое сердце разрывалось от счастья. Где теперь эта радость, которая мешала мне уснуть? Уют моей избушки притупляет восприятие. Удобства покрывают душу пеплом. Потребовалось всего две недели, чтобы привыкнуть к новому месту. Скоро я буду знать здесь каждую сосну так же хорошо, как знаю каждое кафе на моей улице в Париже. Почувствовать себя своим в каком-либо месте – это начало конца.
В сотне шагов от хижины находится сортир, хлипкая дощатая постройка с вырытой в земле ямой. Отправляясь туда, вспоминаю рассказ «Яблоня» Дафны дю Морье: о том, как некий муж замерз в собственном саду, так как его нога застряла в расщелине пня, который остался от яблони, посаженной его покойной ненавистной женой. Представляю, как в 30 °C ниже ноля я падаю и не могу подняться. И умираю здесь, в пятидесяти метрах от дома, глядя на поднимающийся из трубы дымок и слушая траурные залпы трескающегося льда. Устав бороться, испускаю последний вздох со словами: «Какая глупая смерть!» О, все эти люди, потерявшиеся и погибшие, в то время как спасение было так близко!
Расстояние в несколько шагов может оказаться непреодолимым. Куросава снял фильм на эту тему: группа альпинистов замерзает в снежной буре неподалеку от лагеря. Или экспедиция Роберта Скотта на Южный полюс: он сам и все его товарищи погибли, не осилив последние восемнадцать километров, остающиеся до склада с провизией. А вот Свен Гедин, путешествуя по пустыне Такла-Макан, переживает другой опыт: он думает, что потерялся, и готовится к смерти, но неожиданно натыкается на оазис.
2 марта
На юге, в восьмистах метрах от моего жилища, гранитный выступ рассекает заросли деревьев. Шесть лиственниц обрамляют его шишкообразную вершину, возвышающуюся над озером. Снег поблизости усеян следами рыси. С трудом карабкаюсь по заснеженному скалистому склону, проваливаясь в сугробы. Иногда нога соскальзывает в пространство между камнями. Достигнув вершины, созерцаю бескрайнюю, покрытую мраморными венами равнину Байкала. Лесная тишина окутывает все вокруг, и звуки этой тишины не умолкают миллионы лет. Я вернусь сюда. Это место станет моей смотровой площадкой в те дни, когда захочется взглянуть на мир сверху.
Ко мне в гости наведались Саша и Юра – рыбаки, с которыми я познакомился в прошлом месяце у Сергея. Следуя традиции, разливаю водку по стаканам. Как хорошо сидеть в тепле и безопасности и делить стол с товарищами. От жаркой печки мы совсем разомлели. Веки тяжелеют в блаженном полусне. Алкоголь согревает желудок. Мысли блуждают, тело расслабляется. Курим, пуская густой дым, и все реже обмениваемся словами. Общаясь с русскими рыбаками и лесничими, я испытываю умиротворение. Такое чувство, что я нашел людей, среди которых мне хотелось бы родиться. Мне нравится, что с ними не нужно прилагать усилий, чтобы поддерживать разговор. Существовать в человеческом мире трудно именно потому, что мы всегда должны иметь что сказать. Не хочется вспоминать об этой безумной жизни в Париже, где нервные и, в сущности, малознакомые люди постоянно вынуждены