никогда мне счастья не обрести. Четыреста лет назад один одарённый воспитатель поэтически призывал своих учеников (на минутку, царских детей, которые затем в том или ином виде правили Российским царством): «Небесно живите!» [24] А чем жизнь отличается от любви? Разве мы любим не так, как живём, разве мы можем любить красиво, живя с уродливой душой в убогом окружении? Воистину о жизни и любви: Dime con quien andas, decirte he quién eres [25]. Вот и простое подтверждение сущности любви: какова жизнь – такова и любовь.
Хочешь неземной, божественной любви – живи аналогично. Если перефразировать упомянутого Симеона Полоцкого, то всем нам надо мудро пожелать: «Небесно любите!»
Именно это я в детстве наблюдал взаправду и пробовал внутри самой жизни её солёность на вкус, барахтаясь в ней по-собачьи, захлёбываясь в трепаке её клокотаний и судорожно цепляясь за спасительный круг любви моей мамы, а затем нашёл всему этому подтверждение в рассказанном опыте великих мыслителей и, научившись уверенно держаться на плаву, вылавливая и откладывая в сторону житейское, уже сам стал учить своих детей и бросать им средство спасения. Теперь они мастерски и самостоятельно плывут привитым свободным стилем любви по открытому морю жизни.
Учитесь любить издалека, такое умение легко сделает любовь вблизи лишь приятным и незамаранным шелухой наслаждением, автоматически отменит любую размолвку и мелочные обиды. Если научитесь попадать точно в цель из лука с расстояния, скажем, в сто метров, то никогда не промахнётесь с расстояния в один метр, сможете покорить Эльбрус, то на приземистый второй этаж уж подниметесь играючи, не напрягаясь. Нет, я не имею в виду фанатичность, я говорю о божественности. Я никого не призываю любить тех, кто оставил сей мир, так, чтобы, подобно Артемизии, выпивать частями размешанный в бокале прах умершего любимого человека и отстраивать огромную башню над его могилой, пусть даже и вошедшую в историю одним из чудес света. Да, кстати, этот пример доказывает, насколько тяжело, как я и говорил, люди переживают уход любимых, чего никому не пожелаешь. У вдовы Мавзола была настолько сильная скорбь, что её вполне возможно приравнять к помешательству от горя. Такая удалённая любовь, конечно, изумляет до крайности, но не восхищает, ибо рассудок – он же составная часть нашего духа – это дар Божий. Его потеря любовью никоим образом не называется и сделать человека счастливым никак не в состоянии. Любовь имеет только одно направление движения, это дорога с односторонним движением, и ведёт она исключительно к счастью, а если к чему-то другому, то, простите, это что-то иное, а не любовь. И когда вы двигаетесь по рельсам туда, имеет ли значение, что движется оттуда навстречу, ответное чувство или равнодушие, они разве способны остановить на этом пути состав вашей любви в качестве машиниста? Никогда! Я люблю, я хочу быть счастливым, никто мне в этом помешать не может, если только я сам, спустив по глупости, по неведению, что творю, по принципу: пусть мне будет хуже, отморожу уши назло бабушке, стоп-кран в движении к собственному