была её мечта – научиться играть на гитаре.
– У меня есть некоторые видео-уроки, которые я нашла в интернете… – мы уже присели за стол с вечерним чаем и арепой, и донья Нелли открыла компьютер.
У тёмного стола стояли две лавки и два табурета. Обычно мы сидели друг напротив друга, донья Нелли – лицом к двери, я – спиной. Чтобы смотреть видео, я пересела на табурет в торце стола. В ролике какой-то не то мексиканский, не то аргентинский парень долго рассказывал, как гитару держать, потом начал о постановке рук… Я спросила ректору, какова её цель в обучении. Оказалось, что самая простая – аккомпанемент к песням. Тогда я предложила ей свои услуги:
– Вам нужны только элементарная постановка рук и несколько аккордов, а это я Вам и сама могу дать. Надо просто выбрать песню, самую простую… Скажем, «Besame mucho».
Я показала, как ставить тонику – аккорд ля минор – и ритм боле́ро. Для первого урока этого оказалось достаточно. Донья Нелли села смотреть сериал «Белая рабыня», а я принесла лист нотной бумаги и начала записывать «Besame mucho» – мне хотелось, чтобы занятия имели теоретическую базу, и чтобы донья Нелли понимала, что́ она играет. Перед сном я поиграла ей на сяо, снова порадовавшись тому, как безотказно успокаивающе действует звук этого инструмента. Почти заснув под музыку, Нелли всё-таки вышла проводить меня, стала смотреть на звёзды, достала телефон, где у неё была установлена программа, распознающая созвездия и планеты. Мы нашли Марс, созвездие Скорпиона, обнялись и разошлись спать.
Пришёл вторник, день Марепы. Я проснулась с тяжёлой головой после трёх дней, проведённых с Камило. Всю ночь лил дождь, но утром снова светило солнце и занимался новый влажный и жаркий день. Я пробовала убедить Камило в том, что наши школы в районных центрах надо оставить в покое и только для просветительских концертов – ничего более серьёзного там не выйдет, процесса музыкального образования наладить не удастся. Лёжа и слушая утренних птиц, я готовилась к тому, чтобы поехать в Марепу и объявить двум школам о том, что мы развернём то, что с ними начали, в сторону дидактических концертов. Непродуманные и спонтанные выступления, которые мы устроили там в понедельник, оставили у меня тягостное и кисловатое послевкусие. В то время, когда нам с Камило пришлось срочно подготовить две минуты музыки для видеоролика, я считала, что оба мы понимаем смысл происходящего. Тогда мы сляпали номер по срочному заказу, на злобу дня, и оба, как мне казалось, знали, что это не работа, а халтура, хоть и удачная. Для Симона, мальчика с виолончелью, это было вредно, потому что он сделал для себя вывод: «Так можно». После дурацких концертов в Марепе и Ригородо я поняла, что только я одна страдала от чувства халтуры, а для Камило это был привычный стиль работы.
Всё утро я, как обычно, бегала по Институту «Бананерос», трудясь над организацией обучения младших. Однажды Даниэль сказал мне:
– Хорошо тебе, ты можешь с детьми заниматься непосредственно