Сам себе биограф. 10 способов написать автобиографию и разобраться в себе
автора, найти свой стиль и услышать свой голос.
8. Когда мы решаемся рассказать о событиях прошлого сквозь призму биографического опыта, мы сохраняем культурное наследие страны и традиции своей семьи, мы разворачиваем исторический контекст через бытийно-эмоциональную сторону нашей судьбы.
Борис Пастернак писал: «Я знал двух влюбленных, живших в Петрограде в дни революции и не заметивших ее». Первая моя мысль была: романтично, но неправдоподобно. Я поменяла свое мнение, перечитав недавно Ирину Одоевцеву «На берегах Невы» и «На берегах Сены». И что же? Более 400 страниц о жизни в революционном Петрограде с ноября 1918 года и по весну 1921. Что Одоевцева вспоминает про эти кровавые, голодные и драматичные для России годы? Поэтические вечера и точность гумилевских рифм, душевные терзания и странности характера Мандельштама, встречи с Сологубом и Белым, преклонение поэтов и воздыхательниц перед гением Блока, кипучую жизнь Дома литераторов и творческие споры в Цехе поэтов.
Позвольте, но что же об октябрьской революции, большевиках и голодном Петрограде? Пара строк о том, что в дореволюционных сапожках холодно, а другие не купить, что в Доме литераторов можно бесплатно раз в день поесть горячей еды, что новая власть, к счастью, поддерживала поэтов, давая им помещения и переводческую работу во «Всемирной литературе». Все. Точка. Таков взгляд автора сквозь личный фильтр на излом страны.
Скажете узко, наивно, по-девичьи? Отчасти. Но эти мемуары позволили нам услышать иную мелодию личной и российской истории, почувствовать творческую среду Петрограда, увидеть, что кроме крови, маузеров и дыбенок была возвышенная поэтика духа, литературные поиски, страстная любовь к жизни, к красоте рифм, наконец.
Возьмем иные воспоминания об этом же времени и увидим жизнь с другой стороны, сквозь другие фильтры. К примеру, «10 дней, которые потрясли мир» Джона Рида или сохранившиеся в архивах дневники очевидцев революционного времени.
Мы видим то, что знаем, живем в том мироощущении, которое в состоянии осознать. Мы рифмуемся с миром на основе своего размера личности, и каждая такая рифма уникальна.
Такими же неожиданными и непохожими будут воспоминания наших современников о времени перестройки и ускорения, о 19 августа 1991 года, о «диком капитализме» 1990-х, о малиновых пиджаках, рэкете и товарах по карточкам. Потом мы будем читать о годах ковида, неожиданно нагрянувшей СВО и войне на Ближнем Востоке, о преддверии третьей мировой. Будем читать и удивляться тому, как по-разному увидели рассказчики одни и те же события, как необычно толковали причины и следствия. Как будто мы жили в разное время в разной действительности.
У каждого автора своя линия жизни, своя Россия, свой событийный и эмоциональный ряд внутри общего исторического контекста. Но и контекст, скорее всего, будет передаваться авторами по-разному. В этом ценность автобиографий – они впускают нас в иные порталы,