наклонился действительно,
и действительно
я,
наклонясь,
сказал ей,
как добрый родитель:
«Страсти крут обрыв –
будьте добры,
отойдите.
Отойдите,
будьте добры».
Я снова и снова перечитывала эти строки, пытаясь вникнуть в каждое слово. Пытаясь представить молодого Маяковского, склонившегося над рыжеволосой барышней с глубоким декольте, шепчущего своё “отойдите”. Воображение так живо рисовало картину, что я почувствовала вечернюю прохладу, услышала пудровый запах духов и треск лампы. Лицо поэта стало казаться совсем живым, а я вдруг стала рыжеволосой барышней. Похоже, этот обрыв станет для меня роковым.
А потом в голове завертелся калейдоскоп: нитка жемчуга на пышной груди рвётся, перламутровые бусины рассыпаются по темному паркету, щеку жжет, саднит – нужно приложить что-то холодное. В клетке бьётся канарейка, чернила растекаются по столу, портят дорогую французскую бумагу. В груди больно – давит, разрывает, сейчас задохнусь…
– Володя, не уходи! – я с трудом разлепила веки, тяжело дыша поднялась на локтях и попыталась сфокусироваться на лице, которое нависло надо мной.
– Не вставайте, Маргарита. Сейчас принесут воды, не вставайте, – лицо заговорило. Голос показался таким приятным – тягучий янтарный мёд. Правую щеку все еще жгло, но боль быстро угасала. Я наконец сосредоточила взгляд на лице и ужаснулась. Это новый историк?
– Вы как? Отошли? – вблизи он оказался ещё красивее. А я, как раненая гусыня, распласталась на полу библиотеки.
– Вот, уже несу, держите, – Анастасия Павловна бежала со стаканом в руках, расплескивая воду.
Меня усадили на мягкий диван, напоили и стали расспрашивать.
– Ты не ушиблась? Сидела вроде, читала, а потом как рухнешь, – библиотекарь была крайне обеспокоена.
– Я в порядке. Так иногда бывает, вы не переживайте, – пытаясь скрыть неловкость, я начала проверять все ли в порядке с моей одеждой, не разбились ли очки.
– Вера Павловна, вы не беспокойтесь. Сейчас позвоним кому-нибудь из знакомых и отправим Маргариту домой. Вам помочь собрать вещи? – преподаватель был совершенно спокоен, как будто каждый день поднимает с пола незадачливых третьекурсниц.
– Нет, я сама, – встав с дивана, я пошла к своему месту и стала собирать вещи в портфель. Нужно отделаться от препода и выяснить, что со мной произошло. Я ведь даже перчаток не снимала. Просто читала. Неужели теперь и от этого придется отказаться?
– Вы книгу уронили, возьмите – преподаватель протянул мне светло голубой томик, обложкой вверх. Это был удар ниже пояса.
Я резко выдернула книгу из рук историка и спрятала в портфель.
– Вам есть, кому позвонить? Родители, друзья, парень? – от этого вопроса мне стало не по себе.
– Нет, у меня только тетя. Но все в порядке, доберусь сама, – я вложила в слова всю силу убеждения. Но этого оказалось недостаточно.
Константин