немало лет.
Моя сестра, Светлана, была старше меня на пять лет. В сложившейся семейной ситуации она разбиралась очень хорошо. Ей все было понятно, кто прав, кто виноват. Светке не пришлось сильно мучиться по поводу развода родителей. Она непринужденно и хладнокровно относилась к бесконечным разладам и ссорам родителей. Их неустойчивые супружеские отношения ее мало интересовали. Она прекрасно понимала, невзирая на свой ранний возраст, что когда-нибудь, в прекрасный день их союз расыпится, поскольку они абсолютно разные люди по своему содержанию.
Я удивлялся ее равновесию и непринужденностью в характере. Однажды, я у нее спросил за месяц до развода родителей:
– Свет, как ты думаешь, чем все закончится?
Она уверенно ответила, словно давно готовилась к моему вопросу.
– А ты, что сам не видишь? Ничем хорошим подобные отношения не заканчиваются. Более того, и после разрыва, если он произойдет, они останутся прежними.
– Ты, что с ума сошла? Ты, что несешь, дура! Мать с отцом любят друг друга. Они не будут больше ссориться. Скандалы бывают в каждой семье.
Света перебила меня и добавила:
– Но только не в таких количествах. Ты еще молодой, позже все поймешь.
Сестра так уверенно это сказала, будто заранее знала будущее нашей семьи. В этот день мы с ней крупно поссорились. Я ей доказывал, что этого не случится, а она мне доказывала обратное. Мы, как два прогнозера доказывали каждый свою позицию на тему взаимоотношений наших родителей. Светка была упрямой девчонкой, твердила свою позицию и пыталась доказать мне, что это самый лучший выход для них обоих и для нас. Я доказывал обратную сторону обсуждаемого вопроса, пытался не отставать от сестры в упрямстве. Невольно я брал с нее пример, набирал тем самым опыт в убеждении своих позиций. Хотя я и был младше сестры, я прекрасно понимал свою взрослость по отношению к ней. Я очень хотел, чтобы родители никогда не ссорились и были образцовой семьей. Светка этого не хотела, потому что не видела в этом никаких оснований, но ей нужно было правильно донести до меня свою правдивую позицию, не нарушая детскую психику, хотя бы просто вселением надежды на положительный результат в любом случае. Вероятно, она еще сама была ребенком, потому что не умела грамотно выразить свою мысль, включая убеждения на положительный настрой. Я долго с ней не разговаривал, был сильно обижен на ее черствость и безразличие по отношению к родительским взаимоотношениям. Она старалась не замечать моего молчания, потому что была уверена в своей правоте и безошибочности. Она словно безумный маньяк, сидела со мной рядом возле телевизора, не произнеся ни слова за двухчасовой просмотр телепередачи. Я удивлялся ее непринужденности и устойчивости ее натуры. Я не мог себе представить сестру плачущей, расстроенной, эмоциональной. Создавалось впечатление, будто у нее внутри сидел железный кол, который придерживал ее и не позволял сломиться под воздействием любого вида нагрузки. Мне трудно было представить сестру, удрученной горем или какой либо бедой, трудно было также представить