не имел. Честно сказать, ему это даже немного льстило. Знал даже, что за глаза, то ли в шутку, то ли всерьез, его также называли «Горынычем». Но не потому, что он был чересчур суров с подчиненными и требователен к ним. Просто мужики верили в его опыт и мудрость. Уважали за силу характера, заботу о людях. Поддонов был в авторитете у угольщиков. И своих ребят никогда в обиду не давал. Коли заслужили, так – на тебе, получай под завязку. А провинились, не обессудь. Крепко рублем наказывал. Но человек – не бог. И Поддонов не претендовал на его роль. Хотя под землей, все – по-другому, чем на поверхности. Там иногда предупредить напасть или, на худой конец, вовремя протянуть руку помощи, дорогого стоит! Это все равно, что, помимо всего прочего, ангелом-хранителем на шахте по-совместительству промышлять или с Чертякой Хвостовичем по соседству с его адовым пеклом закуток за отдельную плату снимать. Если за стенкой – тишь да гладь, значит, все – в ажуре. Беспокоиться не о чем! А если шебуршанье какое, свистопляс с вывертами наизнанку или еще чего похуже, тогда ухо в остро надо держать, а то, пиши пропало!
Но в тот день, как назло, и впрямь, все складывалось не особенно неудачно. То ли, пес его задери, нечестивый вмешался в промыслы небес, то ли сами люди чересчур уверовали в себя. Катька десятница4, едва из обрезного5 в темень забоя юркнула, кусок породы ей под ноги попался. Она и кувыркнулась через него. По наклонной аж до промштрека кубарем летела. Забойщики стремглав к ней бросились. На ноги подняли. А та – ни жива, ни мертва. А – потом, взяла да расплакалась, как маленькая дурочка. Горнякам – за работу пора, некогда с ней нянчиться… Так, нет! Дилан давай ее успокаивать:
– Кать, брось хныкать! Ты ж – горняк, а не фифа какая, сопливая, которая только по ресторанам и может шастать! Да, цигарки одну за другой от нечего делать палить…
– Да, она, девчонка – бывалая! Вишь, носом весь забой перепахала, и – хоть бы хны: ни одной царапины! – неудачно сострил один из напарников Дилана.
– Кать, ты не забудь, что мне обещала!
Десятница, вдруг прекратив лить крокодильи слезы, с удивлением посмотрела на молодого ладного паренька, который, слегка сдвинув каску на лоб, с озорством пялил на нее свои бесстыжие глазенки.
– Я обещала?..
– Ну, да! Ты!
– Да, я тебя в первый раз вижу!
– А, разве, мы не с тобой в прошлый раз в тусилове шампанское мороженым закусывали. А, потом в твоем подъезде допоздна обжимались? Ну, ты, я тебе скажу, хороша штучка!
– Вот – брехло! – позабыв про боль в ушибленных локтях и коленях, возмутилась Катька. – Да, ты чо мне здесь по ушам смычком от скрипки елозишь!..
– Да, пошутил я, пошутил! – видя, что десятница, наконец, начала понемногу приходить в себя, признался шахтерик. – А то, может, и вправду на свиданку как-нибудь сходим…
– Пошел ты! – и впрямь рассердилась Катька.
Спохватившись, она поправила