чтобы другие участники находили их повсюду – заткнутыми за рамы картин, подсунутыми под пивные костеры, спрятанными в диспенсеры полотенец в туалетах. На карточках предлагались способы завести разговор, от более-менее обычных («Тебе не нравятся хлопья “Уитабикс”», «Ты не знаешь, как пишется слово “любитель”») до откровенно игривых («У тебя сексуальные ноги») и нескрываемо сюрреалистических («У тебя глаза в волосах и страх перед покалеченными мотыльками», «Ты играл со спагетти в символической машине Иеронима», «Ты ценишь напыщенное кипение разорванной в клочья души»).
Вместе с предприимчивым включением «Марша слизняков» в начале все это явно намекает, что пятнадцатилетний Терри только что угодил в шестидесятнический «хэппенинг». И действительно, на конвент приехало немало юных фэнов и писателей – апологетов Новой волны в фантастике с их пьесами на кассетах и самодельными фантастическими фильмами для субботнего дневного показа, и, конечно, разбросанными повсюду карточками («Ты пускаешь слюни»). И все же по большей части здесь собрались представители старой школы – корифеи фантастики и многолетние ее любители, в основном мужчины в официальных или летних твидовых пиджаках и кардиганах; некоторые были ветеранами войны, многие в перерывах между мероприятиями рассаживались за столами в баре или в холлах отеля, играли в карты и курили трубки.
Такой вот срез времени: 1964 год, вовсю идет молодежный бунт – «молодежетрясение», в чартах – «Битлы» и «Стоунсы» (Can’t Buy Me Love, продержавшись на первой строчке целый месяц, только что уступила ее дуэту Peter & Gordon; восьмую позицию прочно удерживает Not Fade Away), общество раскрепощается – но не везде и уж точно не на 15‐м конвенте BSFA в отеле «Булл» в Питерборо, куда большинство участников, включая Терри, явились в галстуках.
В заметках для автобиографии Терри дал следующий совет касательно «свингующих» шестидесятых, особенно их проявлений в Хай-Уикоме и его окрестностях: «Не верьте всему, что читаете. В Великобритании шестидесятые произошли у 250 человек в окрестностях Карнаби-стрит, которые вытворяли удивительные штуки с батончиками “Марс”[30] на глазах у всего мира – или, по крайней мере, у полиции. Все остальные делали домашку под музыку». Вывод Терри – «в целом шестидесятые нагнали меня только, хм, в семидесятых». И уж точно не в Питерборо, на Истерконе‐1964.
Зато там случилась встреча с Дэйвом Басби. Дэйв – удивительно высокий, худой, с темными кудрями – приехал из Уокингема на «Ламбретте», продрогнув до костей на ледяном мартовском ветру, в шлеме, защитных очках, сером пиджаке и плаще из ганнекса – таком, какие вечно будут ассоциироваться с Гарольдом Уилсоном. А еще, как Гарольд Уилсон, Дэйв курил трубку. Но, в отличие от Уилсона, ему было семнадцать и предстояло на всю жизнь стать близким другом Терри2.
Эти двое быстро прикипели друг к другу – наверное, уже в первый вечер, на затянувшемся мероприятии-знакомстве, когда любой из длинного списка участников мог встать и сказать пару слов о себе, пока организатор услужливо показывал