почувствовала интерес к жизни и некий азарт. Захотелось узнать, как тут все устроено. И почему под конец рабочего дня капельки готовят так много пирожных.
– Господин Дрю, – весело сказала я, – ваше средство уникально. Спасибо! Я чувствую себя бодро и спокойно… Как будто я приехала после отпуска домой. И выспалась…
– Да, мой отвар так и действует, – польщенно улыбнулся повар. – Рад, что помогло. На здоровье, Анастасия.
Посчитав, что все приличия соблюдены, я тут же приступила к главному, живо интересующему меня вопросу:
– Скажите, а зачем они так много готовят? Делают заготовку на завтра? Вы потом замораживаете эти пирожные? Они не портятся? Что-то я не вижу тут у вас холодильников в таком количестве… – рассуждала вслух я, блуждая взглядом по кухне. – Вон тот железный если только… Или вы все это готовите для кого-то? Большой заказ? У нас банкет?.. Но… мне сказали, что уже конец рабочего дня…
– Анастасия! – с легким упреком прервал мою речь повар. – Ты очень любопытна. Очень!
– Это секрет? Здесь что-то незаконное? – догадалась я и повернулась к Касселю. – Ты в курсе? Артур знает?
– Разумеется! – Кассель саркастично приподнял левую бровь. – Ты думаешь, отец не знает, что творится в его любимом детище?
– И что же здесь творится?
– Заказ в другой мир. Доставка пирожных, – спокойно ответил Кассель, как будто это было что-то само собой разумеющееся. – В девять закрывается кофейня и отправляется последняя доставка.
– В другой мир?! – ахнула я. – Ты имеешь в виду – в наш?
– Нет. Совсем в другой. Ты в нем не была, – уклончиво ответил Кассель и встал. – Я провожу тебя до квартиры. Дрю, спасибо за помощь.
– Обращайся! – вежливо отозвался повар и повернулся к своим капелькам: – Ну-ка, не отвлекаемся на гостью. Работаем, работаем!
Мы вышли в коридор. Не успели сделать и два шага от кухни, как Кассель тронул меня за локоть.
– Стась, тут такое дело… – Он смущенно огляделся. – Отец не любит об этом говорить… Да и вспоминать не любит. Как и прощения просить… В общем, ты уж не обижайся на Зе-зе… С каждым новым человеком она клянется, что больше не будет испытывать и пускать свой яд…
– Яд? – Воспоминание о порезе уже не было столь ярким и болезненным. Но неприятным – определенно.
– Это сложно описать… – Кассель нахмурился, провожая взглядом Гучеллу – та несла три больших подноса, заставленных едой. Два в руках, третий на голове, как какая-нибудь африканка. – В общем, мы не в силах ничего изменить. Совести у устрицы нет. Правил, кроме ее собственных, – тоже. И как повлиять на нее, мы не знаем. Она чувствует себя защищенной, так как связана магическим образом с кофейней… Творит что хочет… Как Джо…
Я смотрела на склоненную голову Касселя и изо всех сил старалась не улыбнуться. Да, извиняться не умеют они оба. Что отец, что сын. Только вот на администратора злиться совсем не получалось. Я же понимала, что не он порядки здесь устанавливает.