линию его новой, отороченной горностаем шелковой мантии, решил обойтись без нее. Он сел на коня и уехал с обычной свитой из двадцати придворных.
В церкви Галеаццо спешился и вошел под старинные своды. Толпы подданных окружили своего правителя, поздравляя с праздником и желая здравствовать. Лакеи в ярко-красных и белых ливреях расчищали дорогу, пока Галеаццо важно шествовал, отвечая на приветствия миланцев.
Когда он шел по проходу, украшенному ковром и длинной пурпурной дорожкой, хор запел Sic Transit Gloria mundi – так проходит слава земная.
– Теперь он в безопасности, – решила охрана. Ни одному миланцу и в голову не придет совершить убийство в священном месте.
Но неожиданно двое молодых людей подошли вплотную к герцогу с двух сторон, третий впереди склонил голову, и герцог принял его за обычного просителя. Он поднял руку, проситель опустился на колени. И тут последовал удар снизу, нож вошел в грудь. Еще двое заговорщиков присоединились к первому и в считанные минуты герцог получил 14 ножевых ударов. Алая кровь смешалась с алым шелком и герцог, которому было всего 32 года, умер на полу церкви, успев шепнуть: – Я мертв.
Заговорщики были уверены, что жители Милана обрадуются убийству, но их тут же задержали, двое успели сбежать, третьего толпа разорвала на месте и таскала труп по улицам. Сбежавших быстро поймали, одного, испугавшись, сдала собственная семья. Оба были четвертованы.
***
Времени на траур не оставалось. Во избежание возможных нападений подняли поднят подвесной мост и замок изолировали от города. Секретарь Чикко Симонетта объявил, что шестилетний Джан Галеаццо стал новым герцогом Милана.
Бона объявила себя регентом своего маленького сына. Собрав воинов, она поставила их под командование Роберта Сансеверино, прослужившего герцогству тридцать семь лет. Чтобы успокоить жителей Милана, герцогиня отменила несколько налогов, на глазах превратившись из тихой, покорной жены в главу государства.
Не забыла Бона и Катерину. В первые недели 1476 года, через месяц после смерти Галеаццо, она написала Джироламо, подтверждая все супружеские договоренности и объявляя Катерину, которой исполнилось тринадцать лет, достаточно взрослой, чтобы присоединиться к своему мужу в Риме.
Кардинал Меллини, папский легат Сикста IV, прибыл из Рима, чтобы отпраздновать свадьбу, последний шаг в заключении брака. Бона и весь двор присутствовали на церемонии в Милане, которая была простой и без пышности, потому что государство было в трауре. Не появился лишь жених.
Прощаясь с Катериной, секретарь Чикко Симонетта вскользь обронил, что ходят слухи – подобный заговор против правителя может случиться и во Флоренции.
– Берегите себя, мадонна Катерина. Называют имя Риарио, вашего супруга.
– Медичи наши друзья. Я никогда не забуду время, проведенное во Флоренции. Но я не верю в сплетни. Медичи достаточно могущественны, чтобы располагать эффективными шпионами. И потом… разве не вы активно устраивали мой брак, а теперь предупреждаете об опасности!
– От