выходящим из подъезда в сопровождении ещё двоих, перед тем, как найти своих друзей мёртвыми и тяжело раненной свою крестницу. А высокопоставленные родители Резникова сделали всё, чтобы посадить невиновного, пользуясь своим высоким положением. – сказал я.
– Ого. Это прям детектив, понимаешь. У вас должны быть весомые доказательства, для подобных обвинений. Одних слов маловато будет. Не подумайте, что я принимаю чью-то сторону. Просто для обвинения нужны доказательства. – сказал президент.
– Для этого у меня есть жертва этого преступления. Она найдёт доказательства, и она верит свидетелю. Я вновь открыл уголовное дело и дал подполковнику Рябининой зелёный свет. Я не буду вмешиваться в принятые ей решения по этому делу. – сказал я.
– Она же в горячке половину Москвы вырежет. Господи, где мой нитроглицерин. Вы сами прекрасно знакомы с её методами. – обеспокоенно сказал президент.
– Вот именно, потому что я её знаю, я и дал ей все полномочия в принятии решений. Она уже не та, что раньше. Я ей полностью доверяю. А с другой стороны, я мог бы и не уведомлять никого, а тихо убрать всех, кто причастен к гибели её родителей и никого бы не нашли. Ни трупов, ни их убивших их. Но мы несём правду и закон. И я не помню, чтобы я творил беспредел и беззаконие. Я вообще не хочу воевать, тем более с гражданами нашей страны. Но подонки плодятся и размножаются, а само государство при этом с ними не борется, а даёт возможность творить беспредел. Почему? При этом я чаще всего слышу обвинения в адрес подразделения «Ангел» во всех грехах. Это мы отмороженные психи, которые валят народонаселение нашей страны направо и налево, а не бандиты, которые даже в государственной власти сидят и наживаются за счёт простых работяг. Где правда? Кто прав? Или мне на самом деле зафиксировать все обвинения, летящие в наш адрес и исполнить всё, что в них будет, чтобы хоть не просто так нас обвиняли, а точно за совершённое? Что скажете, господин президент? Может именно так и поступим? Ответьте мне. – сердито сказал я.
– Я дам указание генеральной прокуратуре и следственному комитету оказывать вам полную поддержку. В курс дела введёте их самостоятельно. И постарайтесь не сократить вдвое население столицы во время проведения вашей операции. А мне нужно срочно принять лекарства и прилечь. Чего-то мне нехорошо. – сказал президент и положил трубку, а я вернулся к Владимиру с Татьяной и вернувшейся Лизе.
– Что там у президента? – спросил Владимир.
– Самочувствие плохое. Говорит, прилечь ему надо. – сказал я.
– Он по этому вопросу и звонил? – удивлённо спросила Таня.
– Нет. Попросил не сокращать вдвое население столицы и даст указания генеральной прокуратуре и следственному комитету оказывать нам полную поддержку. – сказал я.
– Сильно расстроился? – спросила Таня.
– Нормально. – сказал я.
– Я разговаривала с Оксаной. Два часа назад в Москву вылетел пятый