которая несколько возвышалась над прочей травой-муравой.
Мураш, оказавшись наверху, некоторое время ворочал огромной головой, водил усиками, шевелил жвалами, а потом, определившись с направлением, ссыпался вниз по былинке и сгинул в зеленой траве.
– Главное дело, – огорченно сказал Мазур, проводив муравья глазами, – главное дело – теперь уж хоть ты вдребезги разбейся, а языка все равно не видать как своих ушей. А все почему? А все потому, что фашисты уже настороже, и врасплох их не застанешь.
Старшина кивнул. К сожалению, командование немецкое отлично понимало, что наступление русских зависит от того, сколько мы будем знать о противнике. Фрицы усилили дисциплину, и теперь личный состав врага по ночам не спал.
– Вот именно! – Протопопов поднял указательный палец.
– Что «именно»? – переспросил Мазур, который в задумчивости ломал в пальцах спичку, вперившись голубым своим глазом в невидимый за темно-зеленой рощей горизонт. – Что конкретно значит это твое «именно»?
– То, что ночью не спят, – сказал Протопопов и торжествующе добавил: – Сами подумайте: если фриц не спит ночью, когда ему еще спать?
Мазур пожал плечами: намекаешь, что он спит днем?
Протопопов отвечал, что не намекает, а прямо говорит. Совсем без сна никто не сдюжит, даже самый отъявленный фашист. И уж если ты не спишь ночью, значит, как миленький задрыхнешь днем.
– Интересная концепция, – хмыкнул Мазур, – однако в корне неверная. Во-первых, вряд ли ночью бодрствует весь личный состав противника. А раз так, то и днем отсыпаются тоже не все, а, скажем, только половина.
Но старшина с командиром не согласился.
– Нужно учесть повадку врага, – заметил он важно. – Фашист – человек систематический. Даже на войне он живет привычным обычаем: пообедал – и на боковую. Фашист не дурак, он же понимает, что мы не идиоты, чтобы лезть к нему в окопы среди бела дня. Именно поэтому ночью он бодрствует, а днем спит. Проще говоря, не полсостава, а весь наличный фашист спит днем – и нам это хорошо известно. Так почему бы не попробовать и не взять его тепленьким прямо днем?
Лейтенант поглядел на подчиненного с неодобрением: чистое самоубийство предлагает старшина. Если разведчиков обнаружат ночью, они хотя бы могут уползти под прикрытием темноты. А если днем? Куда они уползут, прямиком на тот свет?
– Это если заметят, – упрямо пробурчал Протопопов. – А если нет?
– Да не могут они нас не заметить, – отвечал Мазур и в доказательство своей правоты стал загибать пальцы, под ногтями которых еще чернела земля, не отмытая с ночного рейда. – У нас три группы на дело идет, в каждой по три человека. Группа захвата – трое, группа обеспечения – еще трое. Ну и группа прикрытия – тоже как минимум три бойца. Итого девять человек. Это тебе не иголка в стоге сена, в мешке не затеряется.
Протопопов согласился, что девятерых, конечно, заметят, особенно нагло лезущих посреди бела дня через линию фронта. Ну а если