Четыре предела свободы. На подступах к Иному. Стратегия и тактика становления личности
отношений «онтологическое-онтическое». Триады состоят из диад: так, например, триада «воля–смысл–знак» собирается из двух пар «воля–смысл» и «смысл–знак», каждая из которых соответствует паре «онтологическое-онтическое». Таким образом, средний член триады «смысл», в зависимости от выбранной нами диады, будет выступать в «роли» либо онтического, либо онтологического элемента. Также заметим, что подобные «цепочки» могут содержать и большее число звеньев, что определяется требованиями задачи по детализации процесса разворачивания от континуальности к дискретности.
14
Под Именами здесь следует понимать то, что раскрывает сущностные смыслы именуемого. Имена, в отличие от понятий, «открыты» своему источнику, не зафиксированы другими понятиями и словами, не могут быть ими исчерпаны и к ним сведены.
15
См. трактат Дионисия Ареопагита «О Божественных именах» [10].
16
В терминологии русского философа Николая Лосского, это «объективные положительные самоценности». Для более подробного ознакомления с ценностной проблематикой заинтересованному читателю предлагается прочесть его работу «Ценность и Бытие» [12].
17
Как можно увидеть, средний член любой из рассматриваемых нами триад не может существовать автономно, сам по себе. Он либо порождается «сверху» своим онтологическим началом, либо опирается на застывшие онтические формы и определяется ими. Более того, каждый переворот можно свести к опрокидыванию именно этого связующего члена триады, являющегося ключевым звеном; за ним следуют и другие ее части. Так душа либо живет духом, либо паразитирует на теле. Смысл также не может существовать сам по себе: он, вообще говоря, либо берет свое начало в воле и порождается, либо определяется словами и прочими формами. Аналогично и оторванные от Имен, ставшие обособленными ценности вынуждены воспроизводиться объективированными культурой целями, главная задача которых – обслуживать базовые потребности индивида.
18
Подробней о процессе такой трансформации и о самом понятии «массы» см. книгу испанского философа ХХ века Хосе Ортеги-и-Гассета «Восстание масс» [13].
19
Сверхпроизвольное действие рассматривается нами в следующей части книги.
20
Некоторые указания на такое разделение мы обнаруживаем и в языке, когда говорим: «Мое сознание» или «Я потерял сознание». Тем самым мы как бы по умолчанию отличаем себя от сознания, указываем на то, что «Я» обладает сознанием и что потеря сознания не приводит к потере «Я». Действительно, после того, как сознание к нам возвращается, оно возвращается именно к нам, а не к кому-то другому.
21
Этому определению Гуссерля вторят Е.М. Иванов и С.А. Левицкий: «Временной поток переживаний требует некой “внешней скрепы” для того, чтобы обеспечивалось единство и преемственность опыта – и такого рода скрепой, по сути, и является “трансцендентное Я”. “Я” следует понимать к�