по футболке, и чувствовала себя маленькой девочкой.
***
В тату-салоне на углу Седьмой и Сток-рок авеню царил полумрак. Обстановка, напоминающая скорее пристанище самого дьявола, располагала к чувствованию боли, которую тут могли гарантировать каждому, кто отважится вбить себе в кожу пигмент, умелой рукой мастера выведенный в виде чего-то очень значимого. На стенах висели экраны, транслирующие оживающие образы драконов, парящих орлов, многоликих ангелов, богов войны и мира, распускающиеся цветы и обволакивающие тени морских волн, туманов, лесов. Вдоль стен, прямо под экранами, стояли кресла – сейчас пустые, – обитые черной искусственной кожей. Они легко трансформировались в лежанки, где удобно рисовать узоры на спинах, и были отгорожены от центра помещения стеклянными стенами, превращая заведение в огромный сказочный террариум, где оживали любые фантазии и мечты.
Мне нравилось здесь. Позиционируя себя как галерея нательной живописи, хозяин салона давал возможность заходить сюда простым зевакам, любителям наблюдать за тем, как работают профессионалы и как люди корчатся от боли. Для тех клиентов, кто не желал выставлять тело на всеобщее обозрение, в глубине салона оборудовали маленькие комнаты. Их сделали всего две, и они всегда пустовали – мало кто отказывался покрасоваться на людях и поймать минуту славы.
Наши услуги пользовались спросом. Отбоя от клиентов не было.
В салоне висела щемящая тишина. До открытия еще целых двадцать минут. Я утонула в мягком кресле прямо напротив стойки администрации и мерно кивала в такт словам подруги Джой, неумолкающей последние пятнадцать минут. Не удивительно – кроме меня, никто не слушал сплетни, собранные со всего города. Меня же всегда удивляло то, как она не только узнает, но и хранит в себе столько информации, по большей части абсолютно бесполезной. При этом ей удавалось помнить все имена и ни разу в них не запутаться. Ну, или почти ни разу.
– Ты меня не слушаешь, Рэй-Рэй. А это, между прочим, важно! – сильно подведенные черным карандашом глаза закатились вверх, показывая максимальную степень недовольства. Джой поджала губы, смахнула со лба выбившуюся из высокого «хвоста» прядь черных волос и убежала к кофеварке.
Меня все называли Рэй-Рэй, хотя по паспорту я Рейчел. Рейчел Александр. Полным именем меня баловали только учителя в школе или различные клерки на государственной службе. Для остальных я была Рэй-Рэй. Иногда просто Рэй. Только отец звал меня Рея – как мать титанов, родившую Зевса. Не уверена, что он знал об этом, погруженный в свои старославянские тексты, но его вряд ли можно было назвать столь ограниченным. Да и времени на чтение у него всегда оказывалось предостаточно.
– О, ты вышла.
Я не сразу услышала перезвон колокольчиков на входной двери и обернулась на голос.
Эрик. Он остался так же красив, каким я запомнила. Да и как можно забыть неприлично идеально сложенное загорелое мускулистое тело, покрытое татуировками, чуть волнистые темно-каштановые волосы, черные прямые брови над ярко-голубыми