горел огнем.
Сергей Васильевич открыл глаза.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Вероника. – Подать вам воды?
Губы у нее пересохли так, словно жар снедал ее саму.
– Да, благодарю вас.
Его голос звучал едва слышно, но интонации, столь уже ей знакомые, совсем не изменились.
Она взяла поильник и поднесла к губам Сергея Васильевича, одновременно подложив руку ему под затылок и приподняв его голову. Он сделал несколько глотков, чуть повернул голову, быстро коснулся щекой ее ладони и откинулся на подушку. Она вынула руку из-под его затылка. Рука дрожала.
– Обезболивание отходит, – проговорила Вероника. Голос дрожал тоже. – Доктор сказал, если будет очень плохо, можно ввести морфий. Поставить вам укол?
– Не стоит. Жаль было бы, если бы ваш чарующий облик растворился в морфинических видениях.
Интонации были все так же едва различимы, но Вероника поняла, что он иронизирует над нею. Или просто поддразнивает ее.
– У вас мышцы сшиты и ребро сломано, – сказала она. – Если будете смеяться, станет больно.
– Тогда посмейтесь вы. Мне ей-богу жаль, что ночь со мной вы проводите в унынии.
Двусмысленное замечание!
– Это моя обязанность, – холодно ответила Вероника. – Ведь я работаю у доктора Цейтлина.
– Это он меня оперировал?
– Да.
– В больнице?
– Нет, в своем доме. Я ему ассистировала. А теперь вы в процедурной при его кабинете.
– Надеюсь, успею поблагодарить его завтра перед уходом. И за операцию, и за конфиденциальность.
– Перед каким уходом? – не поняла Вероника.
– Утром я избавлю вас от своего присутствия.
– Вы с ума сошли! – воскликнула она, лишь в последнюю секунду приглушив голос. – Утром!.. Да вы еще не менее трех дней даже с кровати подняться не сможете!
– На этот счет не беспокойтесь. Ваш доктор смелый человек. Однако не думаю, чтобы он обрадовался, когда пришлось тайно оперировать в своем кабинете черт знает кого. Да еще под носом у чекистов. Ведь мы сейчас в том доме на Богадельной, к которому я вас провожал из «Гарни»?
– Да.
– Вот видите.
Вероника не знала, где именно располагается ЧК, но Минск невелик, наверняка это в самом деле где-то рядом, раз он так говорит.
Замолчали – Сергей Васильевич оттого, что разговор исчерпал его силы, а Вероника от волнения.
Вечер в отеле «Гарни» вспомнился ей. Но это было не то воспоминание, которого следовало бы ожидать, – как он сказал, что она должна заплатить за ужин, и как взял у нее конверт с деньгами, и как она почувствовала себя рыбкой, вмерзшей в лед его взгляда. Нет, в ее воспоминании предстало лишь то, как шли потом по улице и он придержал ее под руку, когда она оскользнулась на мокрой после дождя мостовой, и показалось при этом, что его рука коснулась не пальто ее, а голого локтя.
Неужели это было всего лишь позавчера? Кажется, будто прошла вечность.
– Та