выражаясь обычным языком, витала в воздухе: она вдохновляла и поэзию, и научные спекуляции: в тонкой и философской форме она была применена в великолепном масштабе Гегелем. Она дает теорию мысли как процесса – развития, которое не знает различий между прошлым и будущим, поскольку предполагает вечное настоящее и продолжается eui apecie aeterni.
Следует также помнить, что между Кантом и Гегелем лежит быстрое и энергичное действие Фихте и Шеллинга более раннего периода. Фихте применял доктрину Канта в области морали и религии: Шеллинг – в области природы и истории. Таким образом, они перевели теорию чистого разума из несколько сужающихся пределов человеческого разума в область актуальности и конкретных фактов. Таким образом, они практически и косвенно преодолели субъективность, элемент слабости, который цеплялся за категории Канта. Но, хотя они продвинули мысль в более широкое и сложное поле и проложили путь к новой постановке проблемы на универсальной основе, они не добавили многого к фундаменту и не исправили его неадекватность.
Фихте, показав, что интеллект – это скорее акт, чем факт, что началом философии является постулат «Думай!», что мысль должна ограничить себя и ввести различия, и что категории возникают из этого акта самоопределения, придал категориям больше единства и принципа, чем это сделал Кант. Но Гегелю оставалось поставить проблему в более полном свете. И сделать это ему позволило то исчерпывающее изучение истории и всех произведений человеческого разума, то неустанное стремление разобраться в своих мыслях и увидеть смысл истории, которым отмечено третье десятилетие его жизни. Благодаря этим исследованиям он смог заменить расплывчатое «Абсолют», ставшее крылатым словом философии того времени, полностью детализированной структурой Идеи, Разумного мира со всеми его конкретными типами и процессами, от которых они зависят: подобно тому, как Кант перевел расплывчатый и абстрактный термин «понимание» в артикулировавшую схему своих двенадцати категорий.
ГЛАВА VII. КАНТ И ЕГО ПРОБЛЕМА
Критика чистого разума“ – это обобщение проблемы, обсуждаемой Юмом. Вопрос, поставленный Кантом, мыслится в более широкой форме: „Возможна ли наука метафизика? "или, выражаясь его собственным техническим языком, «Возможны ли синтетические суждения a priori?». Юм рассматривал свой вопрос об «отношениях идей» в их отношении к «вопросам такта» в основном применительно к изолированному случаю причины и следствия: но Кант расширил этот вопрос, чтобы охватить все те связующие и объединяющие идеи, которыми полна Метафизика и которые она использует, полагая, что они сами по себе могут привести к реальному знанию, помимо опыта. По поводу этого применения Кант высказывает следующее суждение. По мере накопления опыта способности рассудка, т.е. категории понимания, находят свое применение, и знание возникает в результате совместного действия органов