которыми французский палач завершает свой переворот. Когда великая идея превращалась в вульгарную доктрину и пародировалась на обыденную реальность, француз встречал ее несостоятельность изящной сатирой и показывал, что эти полуправды не являются вечными истинами. Немец создал теорию и систему из того, что было всего лишь грязной критикой; и сделал критику неправильной, сделав ее слишком последовательной и слишком логичной.20 Кант утверждал, что все априорные упражнения разума, помимо сотрудничества с органами чувств и опытом, невозможны или безрезультатны. Без опыта разум лишь обманывает сам себя. Таков итог кантовской критики, и на нем, как на скале, покоится большая часть передовых мнений современности. В этом, как и во многих других пунктах, философ из Кенигсберга предвосхитил движение современной мысли21.
Этих результатов можно было ожидать от учения о психической конституции, которое в своих английских, французских и немецких учителях всегда рассматривало человека и его разум абстрактно, в одной точке их развития, отдельно от их окружения и предшественников, – короче говоря, в точке просвещения восемнадцатого века. Кант, с одной точки зрения, можно сказать, систематически и последовательно осуществил то, что английская школа Локка сделала частично, то есть довел индивидуалистическую психологию, науку об индивидуальном разуме, до ее последствий22. По его собственным словам, он стремится выяснить, какое знание, если таковое имеется, может быть получено «независимо от опыта и всех впечатлений чувств». Ум, или способность мыслить, должен быть проанализирован in abtlracto, как бы в вакууме, с извлечением всех его фактических знаний и оставлением только возможности знания.
Аристотель, прозревавший природу абстрактных сущностей, заметил, что ум был ничем до того, как он проявил себя23, Ум, как и все в духовной сфере, не есть нечто неизменное, некая предельно утонченная субстанция, которой мы можем завладеть без лишних хлопот. Он есть то, чем он стал, или то, чем он заставляет себя быть. Это положение, что «Быть» = «Стать», является аксиомой, которую никогда не следует упускать из виду при работе с разумом, где все должно рассматриваться как процесс. Легко говорить и анализировать совесть и свободу воли, как будто это существующие вещи в некоем ментальном пространстве, которые так же трудно пропустить или перепутать, как камень и апельсин. Человек спрашивает, свободна ли воля или нет, так же легко, как спрашивает, сладок ли апельсин; и ответ может быть дан с одинаковой легкостью, утвердительно или отрицательно, в обоих случаях. Все в этих случаях зависит от того, сделала ли воля себя свободной или нет, действительно ли мы говорим о воле вообще. Задавать вопрос абстрактно, без учета обстоятельств, – одно из тех искушений, которые сбивают интеллект с пути и порождают лишь путаницу и многословные войны,