промахнулся на 100 километров, неверно определив долготу.)
Полярная полемика выявила любопытное свойство культуры арктических исследований. И Пири, и Кук работали на то, чтобы возвеличить собственную персону, каждый в своём духе. Иначе исследователи себя не вели: по-другому было невозможно найти деньги на экспедицию, не говоря уже о том, чтобы выгодно издавать книги, продавать дорогие билеты на собственные лекции и лекционные туры. Фройхен, и сам выступавший с лекциями, это хорошо понимал.
Филип Гиббс был пронырливым репортёром и никак не мог обойти полярный скандал стороной. Daily Chronicle была знаменита материалами, которые разоблачали мистификации. Десять лет назад газета вскрыла обман Анри Луи Грина, швейцарского писателя, работавшего под псевдонимом Луи де Ружимон: он утверждал, что потерпел крушение в южных морях и тридцать лет прожил у каннибалов, которые поклонялись ему как богу. Полярная полемика обещала Гиббсу ещё больший взрыв, чем мнимые приключения де Ружимона, и датский друг Фройхен должен был ему помочь.
Привлекая Фройхена в качестве эксперта, Гиббс тщательно препарировал рассказ Кука: его маршрут содержал неточности; описания погодных условий не соответствовали доступным данным; рассказы о тех или иных местах сильно отличались от действительности. Когда материал Гиббса пошёл в печать, он привлёк большое внимание, и отчасти с его помощью наконец вскрылась правда. В частности, стало ясно, что Кук подделал фотографии Северного полюса, соединив несколько снимков, которые сделал в Гренландии. Некоторых экспертов это не убедило, и они продолжали дебаты многие годы, однако большинство авторитетных исследователей сошлись на том, что Кук – мошенник, и признали первенство Пири. Даже редакция Politiken, несмотря на прошлые колебания, позволила Фройхену писать о недобросовестности Кука, и он, получив разрешение говорить начистоту, внёс свой небольшой вклад в закрытие полярной полемики.
Всего год назад, когда Петер Фройхен вернулся из Гренландии, его имя ничего не значило. Кем он, в сущности, был? Мальчишкой, которому хорошо подвешенный язык добыл скромную должность кочегара на «Дании». Но полярная полемика вывела его из безвестности, и Фройхен укрепился в общественном сознании как полярный исследователь и журналист-разоблачитель. Теперь он был «газетчик» – титул, который Фройхен носил с гордостью.
И хотя новая стезя нравилась Фройхену, был в ней один изъян. Чем дольше Фройхен писал об Арктике, тем явственнее это напоминало ему, что он сидит в душном кабинете, а не меряет Арктику шагами. Он на скамейке запасных, а на поле творится столько невероятного – без него. Фройхен не мог обманывать себя: он хотел вернуться на Север, лучше всего в составе новой экспедиции. К счастью для него, вскоре Фройхен познакомился и подружился с необыкновенным полярным исследователем по имени Кнуд Расмуссен.
9. «Мне бы зиму и собак, а больше ничего и не надо!»
Фройхен давно восхищался Расмуссеном