дурной погоде виноват Сила (это слово одновременно означает «погода» и «сознание»). Сила – дух, который может устроить ловушку, убить, а то и даровать жизнь: зависит от его настроения. По легенде, Сила когда-то был гигантским младенцем, которого судьба разлучила с матерью. Его нашли несколько женщин и принялись играть с его гигантским пенисом: на нём могли усесться четыре женщины сразу. Но вдруг ветер поднял Силу в воздух, и тот стал погодой. Когда у Силы развязывается его гигантский подгузник, начинает идти снег и поднимается ветер. Плохую погоду может остановить только angakkok, лекарь, который поднимается в небо и завязывает подгузник покрепче. Шторм бросал корабль исследователей из стороны в сторону, пока тот не столкнулся с айсбергом и не лишился руля. Фройхен бросился на палубу, чтобы спустить фоки и спасти корабль от дальнейшего крена, – как вдруг ещё один удар раздробил две полости винта. Корабль стал совершенно неуправляем и теперь нёсся туда, куда гнал его ветер. Счастливый случай вынес его из залива Мелвилл в залив Северной Звезды, который глубоко вдавался в остров и обеспечил кораблю безопасную гавань. Окрестная земля Уманак располагалась на 77° северной долготы, здесь тянулась длинная полоска песка и холмы с плоскими вершинами.
Пока исследователи выбирались на берег, их вышли встретить местные инуиты. Они видели, как корабль борется со штормом, и уже размышляли, когда ждать обломков на берегу: плавник для них был настоящим сокровищем. Инуиты просияли, завидев среди чужаков Расмуссена: с ним они были знакомы с прошлого года – он помогал устроить здесь миссию (некоторые знали его ещё и по «Литературной экспедиции»). Когда утихли сердечные приветствия, один из инуитов сказал: «Знай мы, что на борту Кнуд Расмуссен, мы бы догадались, что корабль не погибнет!»
Жители Уманака две недели кряду праздновали прибытие путешественников, прерываясь только на короткий сон. Увеселения начались с того, что гостям подали деликатес – тёмное моржовое мясо, которое ферментировали почти два года. К этому вкусу надо было приспособиться – Расмуссен, давно к нему привычный, уплетал мясо за обе щеки, словно именинный пирог. Он был знаток и энтузиаст всякого ферментированного мяса и обожал его, аналогично тому, как французский шеф-повар обожает сливочные соусы. Фройхен, который к подобному мясу пока не привык, с трудом проглотил «деликатес».
Оказалось, что Фройхену не составляет большого труда общаться с местными: инуиты здесь говорили на диалекте, похожем на тот, что ходил на юге. Но нравы и обычаи отличались от южных, и в первые несколько недель Фройхен то и дело попадал в неловкие ситуации. Первая неудача случилась, когда он попросил нескольких женщин сделать ему kamiks (обувь), а те только посмеялись и разошлись. Расмуссену пришлось отвести друга в сторону и объяснить, что здесь «женщине шить для другого мужчины – это хуже, чем спать с ним»: Фройхену надлежало сначала спросить разрешения у их мужей. Следующий промах Фройхен совершил, когда увидел мальчишек,