сказал, что у программы проблемы с финансированием?.. – Я словно отделилась от своего тела и теперь смотрела на себя со стороны, находясь в конце длинного тоннеля: – Николь еще на Луне тоже что-то такое упоминала.
– Да… – Натаниэль выдвинул потрепанный стул от «Эймс» и махнул мне рукой, чтобы я тоже села за стол: – Президент Денли… Он не делал никаких публичных заявлений, но, если верить Клемонсу, он и впрямь думает о том, чтобы заморозить космическую программу, несмотря на наши договоренности с ООН.
Я опустилась в кожаное кресло, которое скрипнуло под моим весом.
– Но ведь… Клемонс сказал, что хочет, чтобы я стала «лицом» МАК и повлияла на общественное мнение, – я уставилась на свои ладони: пальцы от волнения были плотно стиснуты: – Он даже сказал, что зря не допускал до программы женщин, а я была права в том, что женщины нужны, чтобы доказать, что в космосе безопасно.
Натаниэль присвистнул.
– Не знал, что все прямо так плохо.
– Вот и я о том же подумала.
Он наклонился и открыл ящик стола. Внутри был орел, которого я начала делать из перфокарт после своего предыдущего возвращения на Землю. Он наклонился, чтобы вызволить поделку, так что я не видела его лица, когда он спросил:
– Ты хочешь полететь?
– Я не знаю. – На краю стола стоял вентилятор. Он крутился туда-сюда, пытаясь охладить комнату. – То есть… Это же Марс. Но и полет будет длиться целых три года.
– Минимум. – Он поставил передо мной в ряд орла, мои крошечные медные ножницы для шитья и банку с клейстером. – Если бы речь шла о трех месяцах, ты бы полетела?
– Да. Ясное дело.
Он поднял глаза на меня.
– А если бы меня не было в этом уравнении? Но речь шла все равно о трех годах?
Я медленно вдохнула и так же медленно выпустила воздух.
– Да. Наверное. Не знаю. Я бы пропустила выпуск Томми. И столетний юбилей тетушки Эстер. – Надо было что-то срочно сделать с руками, пока я не сломала себе пальцы. Без сомнения, Натаниэль именно поэтому достал орла из ящика. Я потянулась в корзину для бумажного мусора за использованной перфокартой. Когда я ее достала, она немного тряслась в моей руке: – Просто… Клемонс хочет, чтобы я была на виду.
– Это значит, будет много пресс-конференций.
Он поморщился. Натаниэль прекрасно знал все мои… заскоки.
– Точно. А еще мне придется догонять остальных членов команды. Они готовятся уже четырнадцать месяцев. – Я в ужас приходила от одной только мысли об этом, но внутри меня уже разгоралась та самая жажда, благодаря которой я вообще оказалась в космической программе. Она скакала у меня внутри и хватала меня за сердце подобно пятилетке, которая упрашивает маму пойти в цирк. Я могла полететь туда, узнать, каково это, оказаться под другим небом и… – А ты бы полетел?
– Да. Если бы я мог всем этим заниматься… – Он обвел рукой свой стол, на котором в беспорядке громоздились кипы бумаг – олицетворение его занятого новым проектом разума. В углу стояла модель одного из кораблей, предназначавшихся