поглаживаю только что зажившую по контуру чернил кожу. Сумасбродная идея, но я собой почти горжусь. А Леся и вовсе была от меня в шоке, когда после ее тринадцати ласточек, набитых на правой лопатке, я напросилась к мастеру с крохотной татуировкой, о которой не могла перестать думать. Возможно, когда-нибудь Саша увидит ее (а родители – нет), и очень надеюсь, что ему понравится. Мечтательно улыбаясь, надеваю халат и плюхаюсь на кровать, прокручивая в голове то, что происходило в машине у Чумакова.
До скорого.
Пробую эти лакомые слова на вкус. Прикрыв глаза, представляю Сашу, как всегда, с перепачканными машинным маслом руками и… вздрагиваю от внезапного громкого стука внизу. Как будто что-то со всей силы врезалось в стену. А затем крики… Что происходит?
В ближайшие пару часов я не собиралась спускаться вниз, чтобы мама не напрягла меня уборкой или мытьем посуды, но любопытство берет верх. Натягиваю черные лосины и, оставив халат на полу, ныряю в широкую домашнюю майку. Снова прислушиваюсь. Да, определенно, на первом этаже что-то происходит, я слышу, как кричит Руслан. Прыгаю в тапки, которые мама заставляет носить всех нас под угрозой оставить без ужина, и спешу вниз с нарастающей паникой в груди.
– …все напрасно, ты понимаешь? – Мой брат со злостью пинает чистый кошачий лоток. Дурак. Кот-то тут при чем?
– Не напрасно, у нас есть время! – кричит ему папа.
Я удивлена, потому что он очень редко повышает голос. Руслан – любимый сын, папа в нем души не чает, он бы не стал отчитывать его из-за ерунды. Я знаю, о чем говорю. Сколько себя помню, мне всегда доставалось за двоих. Если кто-то из нас что-то вытворял, виновата была я, потому что Руслан умел улыбнуться, извиниться и пообещать, что больше никогда-никогда. Ровно до следующего раза. Я же всегда говорила правду, за что часто бывала наказана.
Он был тем, кто на семейных праздниках развлекал всех танцами, стихами и дурацкими фокусами. Руслана мне ставили в пример: «Равняйся на него, слушайся его!» Друзья и родственники даже шутили, что меня назвали в его честь, им всем это казалось забавным, и, возможно, так оно и было. Но не для меня. Я ощущала себя не самой удачной его копией, потому что у него все получалось без лишних усилий, а у меня нет: Руслан и учился лучше, и с людьми сходился проще, и родителям больше помогал. Иногда, глядя на потрясающего Руслана, которого я тоже любила, потому что его невозможно было не любить, задавалась вопросом, зачем я вообще понадобилась родителям, если у них был мой брат.
– Он имеет на это право, мы справимся и без… – продолжает настаивать папа.
– Что такое? Что случилось? – встреваю я в бурный диалог, и оба, повернув ко мне головы, впиваются в меня такими острыми взглядами, от которых мурашки бегут по телу. Дурное предчувствие подсказывает, что происходит что-то нехорошее.
– Твой распрекрасный Сашенька кинул нас всех, – медленно, с паузами и едва ли не по слогам произносит Руслан слова, смысл которых я отказываюсь понимать. Они не собираются в моей